Михаил Шторм - Последняя тайна Египта

— Предполагается зачистка? — спросил Стигвуд.

Разговаривай он не с боссом, то непременно отпустил бы саркастическое замечание насчет точечных ударов. Но с генеральным консулом посольства лучше не шутить. Тем более если ты собираешься воспользоваться его протекцией и занять его место.

— Нет, конечно, — произнес Олдхэм. — Думаю, парни прибудут под видом пограничников, военных или медиков. Объявят территорию закрытой и вежливо попросят всех убираться к чертовой матери.

— Отличное решение! — воскликнул Стигвуд не без подобострастия.

— У нас других не бывает и не должно быть, мой друг, — наставительно произнес Олдхэм. — Вопросы есть?

— Есть. Я насчет напарницы…

— Что тебя не устраивает?

— Ее появление может вызвать подозрения, мистер… э-э…

Стигвуд чуть не забыл, что в телефонных разговорах запрещено обращаться к руководству по имени.

— Нужно постараться, мой друг, — сказал Олдхэм. — Придумайте легенду на обратном пути. Вдвоем вам будет лучше. Во всех отношениях.

«Не доверяет», — понял Стигвуд, и в груди у него похолодело. Догадка, если она была верной, не сулила ему ничего хорошего. Мало того, что обещанный пост мог оказаться морковкой на веревочке, с помощью которой заставляют осла идти вперед и тащить за собой тележку. Недоверие в Ми-5 часто имело необратимые последствия. В лучшем случае пинка дадут. В худшем — под землю спровадят под каким-нибудь благовидным предлогом вроде ковида-19.

Олдхэм словно прочитал его мысли.

— Роберт, — произнес он отеческим, почти задушевным тоном. — Научись не обсуждать решения начальства. Это тебе очень пригодится, когда ты окажешься в моем кресле. Говорю тебе, вдвоем вы сможете действовать эффективнее. Женщин, несмотря на все их старания, все еще не воспринимают всерьез. А напрасно. В критических ситуациях они ориентируются быстрее и действуют решительнее, чем многие мужчины. Не воспринимай это как шпильку в свой адрес, друг мой. Еще вопросы?

— Их нет, — ответил Стигвуд. — Я все понял и все сделаю.

— Я знаю, Роберт. Поэтому поручил это дело тебе, а не кому-то еще.

Сомнения остались, но постепенно они рассеялись, тем более что далее события закрутились в ускоренном режиме. Обещанные полицейские прибыли и взяли в оборот Дастина, ожидавшего результатов медицинского обследования Нормы Байкер. Стигвуд при допросе не присутствовал, но понял, что француз доведен до нужной кондиции. Лоб его взмок, язык и губы пощипывали волоски растрепавшейся бороды.

— Пол! — воскликнул он, когда Стигвуд присоединился к нему в приемном покое. — Эти тупые египтяне сведут меня с ума. Сейчас они ушли, но обещали вернуться снова.

— Ничего страшного, Жюль, — сказал Стигвуд. — Меня тоже опросили. Стандартная процедура.

— Меня не опрашивали. Меня допрашивали.

Щека француза дернулась. Стигвуд положил руку ему на плечо:

— Успокойся. Скажи, тебе уже предъявили обвинение?

— Обвинение? — Голос Дастина сорвался на дискант. — За что? Это был несчастный случай!

— Я тоже так считаю, — кивнул Стигвуд. — Откуда тебе знать, что раковина, которую ты отдал Норме, отравлена? Хотя…

— Что «хотя»? — взвизгнул француз. — Ты мне не веришь?

— Верю, верю, Жюль. Конечно. Мы ведь друзья, и я знаю тебя как человека порядочного. Но египтяне…

— Что египтяне?

— Смотри, как они будут рассуждать. Ты добивался расположения миссис Байкер? Добивался. Получил свое? Нет. Мог затаить злость? Чисто теоретически — да.

— Вздор, вздор! Ничего подобного у меня и в мыслях не было!

— Я знаю. Но полицейским об этом ничего не известно. Где они, кстати?

— Понятия не имею, — ответил Дастин нервно. — Сказали, что вернутся к разговору со мной позже.

— Понятно, — произнес Стигвуд, нахмурившись. — Скорее всего, они поехали в лагерь, чтобы опросить других свидетелей. Плохо. Очень плохо.

— Почему, во имя Христа?

— Там Быков, Жюль. Твой соперник. Я наблюдал за вами и тем, как вы увиваетесь вокруг блондинки. Не удивлюсь, если Быкову захочется утопить тебя.

— Мне нужен адвокат! — воскликнул Дастин. — Сейчас же займусь поисками.

— Правильно, — одобрил Стигвуд. — Если адвокат попадется толковый, то ты проведешь в тюрьме не больше трех месяцев. Может быть, даже через месяц выйдешь, если повезет.

— Тюрьма?! Месяцы?! Что ты такое говоришь?!

— Ты иностранец, дружище. Египтянам только подавай иностранцев. Знаешь, какая здесь практика? Бросают в самую страшную камеру с уголовниками и маринуют, пока все деньги не вытянут. Думаешь, полицейские действительно считают тебя преступником? Нет, конечно. Им повод нужен, чтобы тебя за решетку упрятать, и они этот повод найдут, не сомневайся. Уже нашли.