Ларс Миттинг - Шестнадцать деревьев Соммы

Мне вдруг захотелось бросить все — и пусть будет, как раньше. Моя «Лейка» лежала рядом на пассажирском сиденье, и последним запечатленным на ней изображением было дедушкино лицо. Я вспомнил его слова, сказанные вроде бы той осенью, когда я прочел « События года».

— Посадочный картофель, — сказал он.

И по тому, как дед выпрямился, оставив работу, как изучающе посмотрел на меня и как произнес эти слова, я понял, что он давно готовился сказать мне это, когда я «достаточно подрасту», что он пригляделся ко мне и счел, что это время настало. Мне-то казалось, что я ничего необычного не делаю, но, может быть, в моих движениях проступила та уверенность, которая и позволила дедушке выпрямиться и сказать:

— В каждой картофелине сидит другая картофелина. Вся картошка, которую мы сейчас сажаем, это, собственно, одно и то же растение. Только если размножать картофель семенами , вырастет другое растение. А та, что мы сажали в прошлом году, и вся, что посадим в следующем, — это все одна и та же картошка. Да, посадочная картошка гниет. Но все равно новая — это просто новые побеги старой. Они не просто состоят в родстве, они и есть одно и то же.

В тот год я начал курить и, конечно, курил дедушкин табак.

Теперь я стащил с себя анорак и достал из багажника шоколадку. В коробке с провиантом в дополнение к консервам и картошке у меня было двадцать марципановых батончиков, двадцать плиток молочного шоколада и десять пакетиков арахиса. А еще инструменты и запчасти к машине. Шкатулка с разными разностями, объяснения которым я не нашел. Важнейшие документы я сфотографировал и сделал бумажную копию кадра 18b, единственного, не вписывающегося в дедушкины фотографии из Германии.

Я жевал шоколад и уговаривал себя, что надо идти до конца. Внезапно ветер стих. Может быть, не стоило влезать в неприкасаемый запас уже в первый день?

Над океаном сгущались серо-черные тучи, подползавшие все ближе. Дома непогоду можно было предсказать заранее: перед этим всегда становилось тепло и душно, и я предполагал, что ливень настигнет Шетландские острова к вечеру. Но буря налетела со скоростью разъяренного быка. Снова поднялся ветер, а еще через полчаса, на обратном пути в Леруик, в парикмахерский салон Агнес Браун, мне пришлось включить «дворники» на полную мощь.

Когда в 1975 году парикмахерская «Мастера Сент-Суннивы» закрылась, они, похоже, просто заперли дверь за последним посетителем и подмели пол, а на следующий день не открылись. Так шли годы, пока я не заглянул внутрь через пыльные окна. На входной двери висел выцветший плакат с рекламой продуктов для волос «Велла», на котором красовался профиль женщины с волнистой укладкой. На столике — пожелтевшие выпуски газеты «Шетланд таймс», высохшие настолько, что бумага трубочкой скрутилась на свету. Остальное рассмотреть было трудно. Лишь едва проглядывали стоявшие в центре огромные голубые фены. По краям умывальников — старомодные флаконы с шампунем. Салон напомнил мне столярную мастерскую Эйнара. Заброшенность и нетронутость.

Встав у стены под козырьком крыши, я повернулся лицом к улице. Струи дождя рикошетом били от асфальта. Была пятница, и народ закупался к выходным. Не обращая внимания на дождь, все спешили по своим делам, закрыв голову капюшонами дождевиков.

Вокруг меня стояли серо-коричневые каменные дома с палисадниками. По пути сюда я проехал мимо высоких зданий со шпилями и круглыми окошками свинцового стекла на улице Кинг-Харальд-стрит. Они напомнили мне за́мок на обложке « Баллады о Робин Гуде» у нас дома.

И вот я оказался на Сент-Суннива-стрит, с маленьким парикмахерским салоном, куда ходили постоянные клиенты. В одном окошке над салоном горел свет. Я открыл металлическую калитку, зашел в крохотный неухоженный садик и похолодел, прочитав на латунной табличке у двери: « Агнес Браун».

Я нажал на кнопку звонка трижды. Ничего. Одно окно было приоткрыто. Я немного отошел от стены под дождь, задрал голову и крикнул: « Hello!» Никакого ответа.

На другой стороне улицы в магазине одежды женщина с кудрявыми рыжими волосами занималась починкой прорезиненного рыбачьего комбинезона. Она использовала набор «Тип-Топ», такой же, как у меня дома, с помощью которого я латал велосипедные камеры.

— The hairdresser [12] Парикмахер ( англ. ). , — сказал я, кивнув в сторону салона.

Разглядывая меня, женщина опустила тюбик с клеем на колени.