Ларс Миттинг - Шестнадцать деревьев Соммы

Гвен перевезла меня на « Зетленде». Настроение у нее лучше не стало. Я заставил себя доесть свою порцию и сказал, что хочу пофотографировать маяк на Макл-Флагга при хорошем освещении. Такое не делается быстро, и я был уверен, что она не захочет составить мне компанию. Мы расстались довольно холодно, договорившись встретиться вечером в ее домике.

И вот я смотрю на корму парома, а «Коммодор» рычит на холостом ходу. Но Анст схож с Саксюмом. Искать придется всего в двух-трех местах.

Она поднялась со скамейки возле Норвикского кладбища. Волосы, уложенные в высокую прическу, толстое пальто из грубой шерсти на красной подкладке. На запястье тонкий серебряный браслет. Ее седые волосы сияли, но она, казалось, ослабла с прошлого раза.

— Я совсем забыла про ключ в банке из-под кофе, — сказала она. — Ты его нашел?

— Что за ключ? — спросил я и замер, держась рукой за дверцу автомобиля.

— Эйнар арендовал бокс на складе в Леруике. Ключ от него хранился в кладовке для еды, в жестяной банке.

— А что он держал в этом боксе? — принтересовался я, подойдя к ней. — Не знаете?

— Материал, наверное.

— А это не мог быть груз древесины? — предположил я.

— Да мог… Я думала, это доски и планки, которые ему паромом отправляли из Бергена.

Мне следовало из вежливости посидеть с ней на скамейке подольше, но меня сжигало нетерпение. Я ощущал бледное подобие того, что, должно быть, терзало Эйнара. Если меня так взволновал этот ключ, как же его подгоняла потребность отыскать пропавшую возлюбленную, пропавшую дочь?

— Ты весь в нетерпении, — заметила Агнес Браун. — Вижу по тебе. Торопишься поехать поискать ключ, да?

Я подтвердил, что дa.

— Знаешь, зачем я нарисовала крест? — спросила она.

— Из-за ключа?

— Я тут недавно пообщалась со своим врачом. Так что если у тебя есть место в лодке, мне бы хотелось еще разок побывать на Хаф-Груни.

Мы открыли лодочный сарай и вытащили « Патну» . Седовласая дама, спрятавшаяся от непогоды в красивой одежде. Я сам, как фантом влюбленности сорокалетней давности. Вдруг Гвен заметит нас и приедет следом?

— Ты хорошо воспитан, — произнесла вдруг Агнес.

Я наклонил голову, продолжая грести.

— Не спрашиваешь, что доктор мне сказал, — продолжала моя спутница.

Она плотнее запахнулась в пальто. Перевела взгляд на мою прическу, за последние дни изрядно растрепавшуюся.

Я поведал ей о древесине грецкого ореха, спрятанной Эйнаром от Уинтерфинча. Она терпеливо кивала, но постепенно начала ерзать и кивать чаще, словно ждала какого-то вполне определенного сообщения.

И я пожалел, что поделился с ней. Эйнару ничем не грозило, если б он рассказал ей все. Однако он этого не сделал. Еще одно свидетельство того, как мало Эйнар ее ценил.

По морю прошелся ветерок, сморщивший поверхность воды. Высоко над нами летали чайки. Хаф-Груни приближался с каждым взмахом весел. Я не выпускал из виду яркий белый крест на сарае.

Браун видела, куда я смотрю.

— Что ты сделаешь, — спросила она, устраиваясь поудобнее, — если найдешь эту древесину и сумеешь продать ее за хорошую цену?

— Может быть, выкуплю ферму во Франции. Если мама этого хотела. Но этого мне, наверное, никогда не узнать.

Наконец мы добрались до места и двинулись вперед среди желтых травинок. Пожилая женщина осторожно ступала по гладким камням. Все, что она видела, — это прежнюю пустоту. Я нервно взглянул в сторону Анста, ожидая в любой момент увидеть « Зетленд» , разрезающий волны белой бороздой.

— Мне очень хотелось бы отблагодарить вас как следует, — сказал я.

Запахнувшись в пальто, Агнес смотрела в сторону, на каменные строения.

— До́ма в Эрсте у меня родных почти никого не осталось. Здесь я тоже мало с кем общаюсь. Но есть у меня одно желание, — ответила она.

— Дa?

— Чтобы ты спел « Любовь Господа» у моего гроба.

— Вон та, наверху, — сказала Браун, показывая на полку. Позади треснувшего металлического чайника стояла красная с черным банка от кофе норвежской марки «Али». — Я как-то купила его в Фёрде, — добавила она. — Думала, это его подбодрит. Он старался показать мне, что рад. Но привязанности к Норвегии больше не испытывал.

Я потянулся за банкой. Когда я снимал ее с полки, она задребезжала.

— Здесь нет ключа, — сказал я, сняв крышку.

— Вот странно, — удивилась пожилая женщина, глядя на покрывшуюся пятнами жесть. — Когда была здесь в последний раз, я проверила — он был там.