Олег Шмелев - Три черепахи - Повесть. Скатерть на траве - Роман

Все-таки он никак не мог забыть нечаянно подслушанный однажды разговор. Это было в апреле. Он шагал в обеденный перерыв мимо кинотеатра, из которого высыпал целый рой маленьких школьников — кончился сеанс. Среди этой низкорослой, пестрой, шумливой толпы возвышались, как маяки, три или четыре женские фигуры — должно быть, учительницы. Две девочки, обе с широко раскрытыми глазами, остановились у тротуара, и Синельников услышал, как одна сказала другой: «А я не верю, что Наташке не страшно было». Другая сказала: «Чего не страшно?» — «Ну, когда он его сжигал, она говорит — не страшно». — «Врет она, всем было страшно…»

Кто кого там сжигал, для Синельникова осталось неясно, но зачем же водить детей на такие фильмы? С тех пор всякий раз, когда он думал о циническом воздействии одних людей на других, он вспоминал этот детский разговор и, к стыду своему, по какой-то нелепой аналогии сравнивал себя с Наташкой, которая из голой бравады врала, что ей не страшно…

Конечно, он ни за что на свете никому бы не признался в таких сопоставлениях. Но от себя-то самого никуда не денешься, и ему приходилось успокаиваться лишь тем, что с возрастом и с опытом все эти рефлексии исчезнут…

В последнюю неделю Синельников ни с кем, кроме как на работе, не встречался, однако тоски по друзьям не испытывал — не было для нее ни места, ни времени, потому что дело закручивалось очень серьезно. К нему подключился и следователь.

Инспектор ОБХСС Ковалев, вместе с ревизором-бухгалтером изучавший деятельность покойного Перфильева на ниве распределения фондируемых материалов, пришел к Синельникову в четверг утром. Он положил на стол перед собою отпечатанную на машинке копию реестра из блокнота Перфильева, и Синельников обратил внимание, что строчки, обозначающие колхоз «Золотая балка» и, по-видимому, садовый кооператив, отмечены карандашными галочками.

Закурив сигарету, Ковалев спросил:

— Как считаешь, чем крышу лучше крыть — черепицей или железом?

— Затрудняюсь. Но одно могу сказать совершенно точно — соломой хуже.

— Правильно. — Ковалев постучал пальцем по реестру. — Они тоже так считают.

— Что-нибудь раскопал?

Ковалев достал из кармана записную книжку в клеенчатой обложке, полистал ее.

— Грубо твой Перфильев работал. Вот, например, колхозу «Золотая балка» по разнарядке полагалось пять тонн кровельного железа, а выдано согласно накладной — шесть.

— А получил колхоз все же пять?

— Правильно.

— За что же взятки?

— Слушай дальше. По разнарядке ему выделили двадцать пять кубометров пиломатериалов, а по накладной — тридцать. Считать умеешь?

— А получил двадцать пять?

— Нет, двадцать восемь.

— Понятно.

— Сколько три кубометра стоят, знаешь?

— Не покупал.

— По госцене — ерунда, а если налево — будь здоров. Не жалко и взятку. Вот, например, у Перфильева записано девятьсот рублей, а толкач говорит: он две тысячи девятьсот дал.

— Куда же разница ушла?

— Наверно, кому-то покрупнее.

— Популярно.

— Это мы с ревизором только по двум позициям прошлись, а там, кроме пиломатериалов и кровельного железа, еще много чего есть.

— С председателем колхоза говорил?

— Председатель ничего не знал. У него других забот хватает. Там жук-толкач есть. Его я допрашивал.

— Ну и что?

— Бьет себя в грудь и размазывает по щекам скупую мужскую слезу. Говорит, бес попутал.

— А как зовут беса? Случаем, не Владислав Коротков?

Ковалев слегка удивился.

— Правильно. А ты откуда знаешь? Почему сразу не сказал?

— Да у меня одни догадки, а теперь, видишь, сошлось. Так еще лучше… А толкач что же, Перфильеву из лапы в лапу давал?

— Через Короткова.

Синельников показал на реестр.

— Ты, кажется, и садовый кооператив навещал?

— Да. У них оборот, сам понимаешь, помельче, но два раза и их нагрели. Или облагодетельствовали.

— Кто нагрел? Перфильев?

— Коротков, конечно. К Перфильеву у кооператив-ников хода нет.

— Какой план?

— Слушай дальше, я еще не все вытряхнул. Тут как из мохнатого одеяла. Вчера на выезде с центральной базы по моей просьбе задержали грузовик с прицепом, вез кровельное железо. Груз перевесили — три тонны сверх накладной. Я организовал учет по железу — оказалось восемнадцать тонн излишков.

— А директор базы что же?

— Сейчас ревизоры общий учет производят. Он при них. Но не суетится.

— Ты с ним не беседовал?

— Рано еще. Между прочим, он у нас давно на примете. Дважды делали ревизию, но тогда было все в порядке.