Питер Чейни - Со второй попытки

Я встал.

— Не будем спорить, Клодетта. В 21.30 я буду в коттедже на Гара-рок и рассчитываю услышать от тебя правду и ничего кроме правды. Если тебя там не будет, я пойду в полицию с заявлением.

— Я буду там, — сказал он. — Возможно, узнав правду, вы не будете так радоваться. Может быть, вы пожалеете о том, что были со мной так хитры и тверды.

Уинс захихикал.

— Черт с тобой! — сказал я и вышел из бара.

Я вернулся в отель, приказал принести виски с содовой и стал думать о Клодетте. Я был уверен, что он встретится со мной и все расскажет. Другого выхода у него не было. Он был коренным жителем Мелки, здесь у него было ателье, так что уехать он не мог.

По-видимому, он немного подрабатывал на стороне шантажом. Вы даже не представляете себе, сколько в наше время развелось шантажистов. Это стало настоящей профессией.

Значит, Уинсу придется теперь вернуть деньги тому человеку. Возможно, после этого тот обратит внимание на меня и попробует подкупить. Это может привести к довольно забавной ситуации.

Зазвонил телефон. Это был Финни.

— Привет, Ники, — сказал он. — Все как в добрые старые времена. Я приехал в Майплор час назад и остановился в Ланд-отеле. Это милый городок, и вид из моего окна на залив очень живописный. Как обстоят наши дела?

— Майк Линнан обрисовал тебе ситуацию? — спросил я.

— Да, в общих чертах, — ответил он. — Любопытное дело, многообещающее. Куда направиться теперь?

— Поболтайся здесь, — предложил я, — проверь кое-кого. Прежде всего миссис Эллерден: чем занимается, ее хобби, что делала во время войны и прочее. Затем здесь есть один тип по имени Клод Уинс — декоратор. Узнай его материальное положение, с кем дружит. Все это нужно сделать тонко, чтобы никого не насторожить. Понятно?

— Понятно, — ответил Финни.

— У Денизы Эллерден была горничная по имени Мэри Мак-Дугал, — продолжал я. — Насколько я понял, она от них ушла. Выясни причину ее ухода, и где она теперь.

— О'кей, — сказал Финни.

— Позвони мне завтра в полдень.

После разговора с Финни я спустился в бар и выпил пару коктейлей. Сидя за столиком, я старался вызвать в памяти лицо Ланы, но чем дольше думал, тем дальше она уходила от меня, а вместо ее лица в памяти всплыла бледная перекошенная физиономия Клодетты.

Я понял, что смогу спокойно думать о Лане только тогда, когда кончу с делом Эллердена. Я твердо решил закруглить порученное мне расследование, выпил в поддержку этого решения еще один коктейль и занялся чтением вечерних газет.

Я остановил машину рядом с домиком береговой охраны неподалеку от дороги, ведущей на гребень утеса, и стал подниматься по ней.

Наступили сумерки, но даже при вечернем освещении вид отсюда открывался изумительный. Скалы поросли жесткой травой, и между ними в самых неожиданных местах встречались небольшие группы деревьев. На расстоянии в полмили от меня, там, где дорожка обвивала гребень холма, скала круто обрывалась к морю. Где-то там, у среза скалы, стоит коттедж Уинса.

Я закурил сигарету. На душе у меня было хорошо, а это означало, что во мне пробудился интерес к этому делу. Мысли мои вернулись к Клоду. Интересно, к кому он пошел после разговора со мной?

Мне показалось, что человек, давший ему деньги, и виновник заметки в газете — разные люди. Так мне подсказывала интуиция.

Несмотря на проигрыш, Клод пытался дерзить мне. Я вспомнил фразу о том, что с ним еще не покончено.

Я перевалил через гребень холма и остановился, чтобы полюбоваться видом. Холм переходил в пологий скат, над которым возвышалась одинокая скала. Здесь, под ее защитой, и стоял коттедж, к которому вела узкая дорожка, выложенная белым камнем.

Коттедж был одноэтажный, с красной черепичной крышей. По одной его стене вился плющ, рядом с домом стояла пустая собачья конура.

Я посмотрел на часы: было 21.30, когда я подошел к коттеджу и толкнул дверь. Она открылась, и я вошел в дом. На стене в обычном месте находился выключатель, и я зажег свет. Оглядевшись, я увидел, что нахожусь в крошечном холле, отделанном деревом. Из него я вошел в основную комнату коттеджа.

Это была большая, красиво обставленная гостиная. На полу лежал дорогой ковер, в углу стоял письменный стол и несколько кресел. Слева находилась дверь в другую комнату. Я прошел туда и зажег свет.

Это была спальня, рядом с которой находилась ванная. Здесь тоже была неплохая мебель, хотя в целом комнаты были обставлены излишне затейливо, по-женски.

Я погасил свет в спальне и вернулся в гостиную. На столе лежала записка, адресованная Николасу Гейлу. Почерк был неровный, угловатый. Я развернул ее, в ней было всего несколько слов: «И черт с тобой тоже!»