Александр Бородыня - Эмблема печали

Оставалась последняя возможность, и Марина Владиславовна официально записалась на прием к своему непосредственному начальнику, генерал-полковнику Сергею Валерьевичу Уральскому. Действие вроде логичное, но не в правилах начальников отделов ФСК самим напрашиваться на генеральский ковер.

Через два дня было назначено время аудиенции. Это был понедельник — начало недели, ровно в десять часов утра Марина Владиславовна растворила высокие тяжелые двери генеральского кабинета.

В огромные окна врывался ледяной ноябрьский свет. Было тепло, тихонечко подвывали невидимые кондиционеры. Покрывающий пол ковер прятал в себя не только звук шагов, а, казалось, гасил даже звук ее голоса.

— Прошу! — Генерал сидел за большим старинным столом. Он был в штатском. — Присаживайтесь! Я вас слушаю. — Голос у генерала был негромкий, какой-то домашний, сонные глаза на невыразительном лице полуприкрыты. — Должен сказать, вы немного опередили меня, Марина Владиславовна. Собственно, я и сам собирался вас пригласить. Но давайте по порядку. — Он говорил очень медленно, но так, что Марина не могла вставить ни одного слова. — Я знаю, что вы хотели бы ходатайствовать о возвращении на доследование дела фирмы «Спектр», которым сейчас занимается прокуратура Центрального округа. — Мутные глаза чуть приоткрылись. — Должен сразу сказать, если у вас достаточно весомые аргументы, это мы утрясем. Так что я слушаю вас, Марина Владиславовна.

Марина была совершенно спокойна, но, желая противопоставить хоть что-то этому флегматичному, бесстрастному голосу, она имитировала волнение. Она заявила, что дело вел Чухонцев и если бы Максим Афанасьевич не погиб, никакая прокуратура не смогла бы его забрать. Она заявила, что данная разработка более чем перспективна и упускать ее из рук просто обидно. Она рассказала, что все материалы по делу получены в результате внедрения специального агента в фирму и все эти материалы принадлежат исключительно их ведомству.

— Кроме того, — сказала она, немного сбавляя тон, — просто жалко! Они в результате ничего не добьются. Это лишь иллюзия, что дело уже завершено. После того как наш агент покинул фирму «Спектр», никаких шансов у следствия практически не осталось.

— Значит, у них никаких шансов? — спросил бесцветным голосом человек, сидящий за большим дубовым столом, и на Марину посмотрели не мигая жесткие серые глаза. — Ну что ж! Большая партия транзита нам не повредит. В конце концов, на разработку этого дела мы имеем такие же права, как и прокуратура. Почему же лавры должны доставаться им? Но услуга за услугу. — Холеная рука отодвинула бесшумно ящик стола и извлекла тонкую серую папку без маркировок. — Я помогу вам с делом «Спектра», а вы, Марина Владиславовна, возьмете на себя этого человека. — Холеная рука протянула Марине папку. — Уж не знаю, по какой причине они выбрали именно вас, но, честное слово, это не моя инициатива.

Марина взяла папку и раскрыла.

— Интерпол? — удивленно спросила она. — Чего они от нас хотят?

— Существует международный договор о содействии! — вздохнул генерал, глаза его из сонных и мутных как-то моментально сделались неприятно острыми, стальными. — Вся информация в этой папке. Другой у меня нет. Официальный запрос поступил на ваше имя, формулировка расплывчатая. Собственно говоря, если бы вы не пришли, я был бы вынужден вызвать вас.

— А какая формулировка?

— Человек, присланный для контакта с вами, занимается крупными транзитными партиями наркотиков, так же как и вы. По-моему, это логично.

Когда Марина поднялась из кресла и уже повернулась, щелкнув каблучками своих туфель, генерал сказал жестко:

— Я надеюсь, вы будете информировать меня о ходе дела.

— Письменно? — спросила Марина.

— Нет, вы будете информировать меня строго конфиденциально.

В серой папке, которую Марина унесла с собой, был только официальный запрос на привлечение сотрудника к совместной работе, отпечатанный на двух языках фирменный формуляр. И в русском, и в английском вариантах в графе: «Контактный сотрудник ФСК» было проставлено ее имя.

Предполагалось связаться с бельгийским посольством. Марина Владиславовна долго ждала у телефона, пока с той стороны провода в бельгийском посольстве переговаривались, потом телефонистка сказала: «Я вас соединяю», и в трубке послышался мягкий баритон с сильным акцентом.

— Добрый день, Марина Владиславовна, — с явным усилием сказал баритон. — Моя зовут Гельмут Штумпе, я младший секретарь посольства.