Александр Бородыня - Эмблема печали

Никакой вражды между отделами, оказывается, не было, как не было и убийства, как не было и никаких несанкционированных действий. В прилагаемой к делу выписке из технической экспертизы утверждалось, что монитор Супер ВГА не может быть взорван в результате программной ошибки. Причиной взрыва монитора мог стать только заводской дефект. А поскольку техническая комплектация отдела была проведена в обход комиссии по контролю, машина нелицензионная, южно-корейской сборки, подобный дефект вполне вероятен.

Марина разозлилась. Как опытный оперативник, она привыкла идти до конца. Но руки оказались связаны. С одной стороны, Жуков, на людях разыгрывающий роль старшего товарища, а на самом деле внимательно отслеживающий и нейтрализующий все ее действия. С его связями это было совсем не трудно. С другой стороны, практически утерянная информация Чухонцева. Максим Афанасьевич всю работу держал в компьютере, и после взрыва машины из поврежденного «винчестера» ничего вытащить не удалось. Правда, существовал еще и личный компьютер Чухонцева, ноут-бук, «пентиум», но там информация была так закодирована, что требовалось время, чтобы ее вытащить, а времени, как всегда, не хватало.

На похоронах Максима Афанасьевича ярко светило солнце, выдался ясный, сухой, совершенно не осенний день. Тогда она надела темные очки и с той минуты будто и не снимала их. Интерес к жизни, страсть к своей работе, обычно переполняющие ее, куда-то делись, осталась только злость. Она не хотела копаться в себе, но причина апатии была настолько ясна, настолько эта причина лежала на поверхности, что никак тут себя уже не обманешь. Марина не могла пережить смерти веселого бандита. Как профессионал, выполняющий задание, она не чувствовала никаких угрызений совести. Просто она иногда ловила себя на том, что хочет услышать знакомый голос, веселую французскую шутку. Повернуться и заглянуть в озорные блестящие глаза Коши.

Ответ, полученный на запрос по Зудневу, совершенно вывел ее из строя. Ответ пришел по факсу на Лубянку. Оторвав листок и пробежав его глазами, Марина Владиславовна сделала с трудом только один шаг и опустилась в кресло.

— Значит, жив! — сказала она себе. — Жив, бандюга!

«Как же я так промазала? — спросила себя Марина, с трудом подавив слезы. — Профессионал называется! Да за такую стрельбу и дисквалифицировать можно!..»

Она припомнила этот выстрел. Почему-то в последнюю минуту, уже взяв подушку, она кинула ее не на голову Коши, а накрыла спину. Она не хотела изуродовать его лицо, и пуля даже не задела сердце.

Марина закрыла глаза и просидела так, с закрытыми глазами, наверное, полчаса. Потом протянула руку, взяла листочек с факсом и перечитала:

«На ваш запрос отвечаем: Константин Ашотович Зуднев, проходящий по делу фирмы «Спектр», был ранен сотрудником МВД при задержании и теперь находится в ХЦ имени Пирогова… Пуля, выпущенная с близкого расстояния, к счастью, не задела сердца. Опасности для жизни нет».

Марина Владиславовна встряхнулась. Она будто проснулась после долгого сна, охватившего еще на похоронах и не отпускавшего до этой минуты.

«Значит, я не убила его… — подумала она. — Значит, не убила».

Хорошо понимая, что никто не позволит ей просто так навестить уголовника в специальном изоляторе больницы — даже получение информации без объективной причины было рискованно, — и остро желая увидеть Кошу, Марина была вынуждена вернуться к делу фирмы «Спектр». Вся информация о транзите большой партии героина, полученная ею еще при жизни Чухонцева, так и не была задействована, теперь предстояло ею воспользоваться. Марина Владиславовна отдавала себе ясный отчет, что не для дела вовсе вернулась к проблеме «Спектра», она просто хотела увидеть ехидного бандита. Заглянуть в его темные глаза, прижаться губами к его губам — вот чего ей хотелось.

В первый момент все показалось довольно просто, но уже через час, связавшись со следователем прокуратуры, ведущим дело, она поняла: просто не получится. После смерти Чухонцева все материалы были переданы в прокуратуру Центрального округа, и, как это часто бывает, имея достаточно материала в своих руках, прокуратура вовсе не желала, чтобы кто-то вмешивался в ее работу.

Получив официальный отказ, Марина поняла: дальнейшие попытки действовать в этом направлении не имеют никакого смысла. Перспективное дело, дело, на котором можно устроить показную шумиху, никто в ФСК возвращать не станет.