Наталья Солнцева - Лабиринт Ворона

– У вас был приступ, но сейчас ваша жизнь вне опасности…

Персонал этой клиники был хорошо обучен и вышколен. Главврач не терпел расхлябанности и особенно карал за неуважительное отношение к пациентам. Здесь медикам хорошо платили, но могли уволить за малейшую провинность.

Калмыков прислушался к своему организму. Боли он не ощущал, разве что какую-то рыхлость, «ватность» всего тела, слабость, тяжесть в груди и сухость во рту.

Медсестра помогла ему напиться и вышла, тихонько притворив за собой дверь. Он опять закрыл глаза и погрузился в сонную истому. Оказывается, беспамятство – это не всегда черная пустота, не только провал в бесчувственность и безвременье. Будучи без сознания, Калмыков продолжал жить, видеть, слышать и даже общаться… Именно так!

«Кого же я видел? С кем говорил? – мучительно вспоминал он. – Неужели ее… Алю? Мою черную колдунью, злую фею? Она опутала меня сладкими речами, заворожила фальшивой нежностью… Я пропал. Пропал! Тайна – вот оружие, которым она сразила меня…»

Последняя безобразная, по-настоящему позорная сцена, разыгравшаяся между ними, снова развернулась перед ним. Алевтина плакала, он обвинял ее, бросал в лицо горькие и несправедливые упреки. Разве он с самого начала не понимал в глубине души, что ее влечет к нему исключительно содержимое его кошелька? Чего он ожидал от этой молодой страстной женщины? Любви? Вожделения? Он сам давно остыл к утехам плоти, забыл о естественном возбуждении, привык подстегивать тело извращенной эротикой, злоупотреблять средствами для потенции, этими современными «шпанскими мушками», которые истощают нервную систему…

«Ты меня доведешь до греха! – орал он. – Я за себя не ручаюсь! Могу и…»

Он замахнулся на нее… но ударить не посмел. Рука его упала, как плеть, дыхание стеснилось. Это были первые предвестники приступа.

«Зачем тебе столько денег?»

«Когда любят, не спрашивают…» – шептала она.

Какие у нее губы! Темные, теплые, влажные, словно лепестки розы… От нее исходил тонкий аромат цветочного нектара и шоколада…

«Ты обещал исполнить любое мое желание!»

«Обещал, но…»

Не говорить же было, что он не ожидал такой откровенной алчности, таких неуемных аппетитов у обыкновенной бухгалтерши?

Ее взгляд обволакивал его, подчинял ей, ее воле. Он инстинктивно сопротивлялся, как сопротивляется букашка, барахтаясь в паучьих сетях.

«Ты обманывала меня все это время, – через силу вымолвил он. С трудом заставил себя сказать ей то, что думал. – К чему были твои дурацкие выдумки про клад, про подземелья? Я же не подросток, который дрожит от предвкушения увидеть в раскопе «сундук мертвеца» с пиратскими сокровищами?! Кстати, я даже в детстве не грезил чужим золотом, а мечтал заработать свое!»

В ласкинском доме, этой избушке на курьих ножках посреди одичавшего сада, он никогда не испытывал покоя, приятной расслабленности. Был все время на взводе. Словно из каждого угла за ним следили незримые глаза. Не исключено, что где-то здесь прячется ее молодой и сильный любовник. Не исключено, что в полночь, когда на небо выходит полная луна, Алевтина превращается в ужасную горбатую старуху и вылетает через трубу на метле…

«Потом, когда я ухожу, вы вместе потешаетесь надо мной? – взревел он – Смеетесь над моей глупой доверчивостью?!»

«О чем ты?»

«О твоем парне! Где он? В шкафу? В подвале? Давай, позови его… выпьем вместе, как добрые друзья!..»

«Ты параноик. У меня никого нет… Если хочешь, иди, обыщи дом…»

Он не мог оторваться от ее горящих глаз, от ее хищной плотоядной улыбки. Так улыбаются ведьмы…

Его подозрения вызвали у Алевтины приступ истерического хохота. Она сидела, скрестив свои красивые смуглые ноги, и расчесывала черные как смоль волосы. В иные моменты в ней просыпалось нечто демоническое, властное и неизведанное… Возможно, именно неизведанное и составляло ее главную изюминку. Она вовлекла его в свою игру, сделала орудием в своих руках… и он даже не понимал, кто их противник…

«Зря ты мне не веришь… – посмеивалась она. – Мне не нужны деньги. Я просто решила проверить, сколько ты готов заплатить за любовь…»

«Я не сплю с проститутками», – соврал он.

«Разве? А твоя жена? Скажешь, она бескорыстно ложится с тобой в постель?»

Ну кто на его месте не залепил бы ей пощечину? Разве что святой… А он был кем угодно, только уж никак не ангелом. Но он и пальцем ее не тронул…

Виталий Андреевич со вздохом попытался перевернуться на бок. Не получилось. Совсем беспомощным стал, неподвижным, как бревно.