Марина Серова: Что соврал покойник

– Так было раньше, теперь все изменится. Больше я не стану бегать у тебя в шестерках. Только не теперь. Ты ведь у меня на крючке, и сам это прекрасно понимаешь. Так что это тебе неразумно ссориться со мной.

– Я и не собирался ссориться, напротив, хотел отблагодарить за преданную службу. Если ты понял мои слова как-то иначе, это твоя ошибка. А теперь, когда мы во всем разобрались, я хочу знать, где папка.

– Она в надежном месте, – ответил Боксер, – и получишь ты ее только в том случае, если выполнишь все мои требования.

– И каковы же они?

– Я хочу получить письменное подтверждение, что убийство девки и того мужика спланировал не я, а ты. И про кражу тоже, – заявил Боксер.

– Что тебе это даст? – удивился Окчурин.

– Гарантию, что ты не повесишь все на меня, если вдруг что-то всплывет.

– Устного соглашения тебе, значит, мало. Ведь я не отказываюсь от того, что ты действовал по моему приказу, чего еще тебе нужно? Даже если я составлю некий документ в подтверждение своих слов, ты все равно не сможешь им воспользоваться. Хороший адвокат за три минуты докажет, что документ был написан под давлением, и вообще, в суде у тебя нет шансов против меня. Если ты думаешь иначе, то ты еще больший осел, чем я предполагал.

Я убавила звук динамика и обратилась к Мельникову:

– Окчурин сказал все, что нам было нужно, пора прекращать запись и заканчивать этот балаган. У Боксера скоро сдадут нервы. Высылай ОМОН.

– Подождем еще немного, он не закончил.

– Ему не удастся самому выйти из положения, как мне кажется, он ждет помощи. Высылай ОМОН, пока у них до поножовщины не дошло.

В этот момент из динамика послышался громкий крик. Кричал Боксер.

– Ты хотел меня надуть, старый козел! Я не верю ни одному твоему слову. Все, я ни минуты не останусь в твоем доме, я ухожу и не советую посылать за мной своих головорезов!

– Никуда ты не пойдешь, – заявил Окчурин.

Повисла тишина, потом снова раздался голос Боксера, но дерзости в нем не было и в помине. Причины такого изменения мы с Мельниковым поняли сразу.

– Ты сошел с ума, – дрожащим голосом произнес Боксер, – опусти пушку, она же может невзначай выстрелить.

– Не ожидал от старого козла, да, мальчик мой? – едко проговорил Окчурин. – А старый козел еще и не на такое способен. Что-то ты побледнел, неужели боишься оружия? Нехорошо, мужчины должны уважать оружие, а не бояться его. Вот ты, Данила, уважаешь оружие?

– Ладно, твоя взяла, отдам я тебе эту чертову папку. Убери пистолет, и я скажу, где спрятал ее.

– В этом нет необходимости, – ответил Окчурин. – Когда я прострелю тебе правую ногу, ты будешь умолять меня забрать папку, а когда лишишься обеих рук и ног, будешь готов взять на себя все грехи мира. Жаль, что ты не оценил моей щедрости. Впрочем, в одном ты прав: я не собирался ставить тебя своим заместителем. Зачем мне в помощниках такие остолопы, как ты? И в другом ты прав: слишком много знаешь, чтобы остаться в живых. Вот видишь, в чем-то ты оказался умнее, чем я предполагал. Хотя сейчас это вряд ли тебя радует.

– Послушай, ведь можно все обсудить, – отступал Боксер. – Ты прав, у меня сдали нервы, я наговорил лишнего, но ведь мы родственники, не стоит сбрасывать это со счетов.

– Плевать я хотел на родственные узы, – охладил его Окчурин, – и на тебя мне плевать. Всегда так было.

Я схватила с заднего сиденья рацию и сунула Мельникову.

– Пора его брать, а то через минуту мы лишимся единственного свидетеля.

На этот раз он меня услышал, включил рацию и четким голосом скомандовал:

– Внимание, всем готовность номер один. На счет три начинаем операцию. Как поняли, прием!

Все четыре поста, выставленные с четырех углов дома, отчитались о готовности, после чего Мельников начал отсчет:

– Один, два, три! Поехали, ребята.

Немедленно к дому Окчурина бросились с четырех сторон группы людей в камуфляже. Забросив специальные кошки на забор, двое бойцов поднялись наверх, и через секунду калитка открылась. Бойцы действовали молниеносно, незаметно просочились во двор, вскрыли входную дверь и рассыпались по дому. Немного повременив, мы последовали за ОМОНом.

На полу в гостиной ничком лежали Окчурин и Боксер, их руки были скрещены за спиной и закованы в наручники. У стены лежал пистолет, очевидно, тот самый, которым Окчурин грозил Боксеру. Я торжественно обратилась к бизнесмену в наручниках:

– Игра окончена, господин Окчурин. На этот раз вам не удалось ускользнуть. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что заслужили все это.