Марина Серова: Что соврал покойник

«…Партенопей был одним из трех:»

«Очень важный человек, Аркадии был королем».

«Он был мудр, храбр и куртуазен…»

Постепенно мой перевод становился похож на рыцарский роман, а не на подписи к комиксу. Да, разбирать архаические глагольные формы и темный синтаксис «Романа о Фивах» – это удовольствие для избранных.

Я наслаждалась покоем, сидя в своей квартире на седьмом этаже обычного дома. Суетливые майские каникулы с массовым выездом на шашлыки миновали, а до нового финансового года в частных фирмах и государственных организациях было еще далеко. В родном Тарасове началось лето, и офисный планктон паковал чемоданы и отправлялся жарить бока на отечественные и заграничные курорты.

Я на море не собиралась, дома было вполне комфортно. Городскую духоту из моей однокомнатной квартирки изгнал волшебный помощник – кондиционер. Теперь стоило лишь нажать кнопку, и вокруг возникал прохладный оазис, чем я с удовольствием пользовалась. К тому же мне достался удивительный подарок – уже через день я поняла, что до конца лета мне не придется скучать. По сути, это был не подарок, а вызов моему терпению, усидчивости и воле к победе.

Недавно я расследовала кражу в антикварном магазине. Хозяин, жизнерадостный француз, был на грани инфаркта, пока украденный раритет не вернулся к законному владельцу, а придя в себя, отблагодарил меня на свой лад. В необъятных закромах магазина он отыскал экземпляр французского рыцарского романа середины двенадцатого века, сочиненного неизвестным автором, и преподнес мне в качестве премии. Роман был на старофранцузском. Легко вообразить, какие чувства вызвал у меня подарок, ведь мое знакомство с французским языком закончилось в школе.

Конечно, я собиралась из вежливости полистать антикварный том и поставить его на полку повыше, куда-нибудь между Бомарше и Гюго. Но получилось иначе, глаз зацепился за одну строчку, потом за вторую (роман был в стихах). С моими познаниями во французском языке перевод получался диковатый. И это считается шедевром мировой литературы? Мне стало интересно, я всерьез занялась переводом, обложилась словарями и погрузилась в интернет. Занятия эти меня так увлекли, что я забыла о намерении убрать книгу на дальнюю полку.

В романе было около четырнадцати тысяч строк, за три дня кропотливого труда я смогла более или менее адекватно перевести только сотню. Наскоро прикинув расход человеко-часов, я поняла, что для осуществления задуманного потребуется один год, два месяца и пятнадцать дней. Неплохая перспектива! Конечно, можно было покопаться в библиотеках и найти литературный перевод «Романа о Фивах», но это явно не сулило морального удовлетворения.

Переводческий труд был в разгаре, когда дверь в квартиру внезапно заходила ходуном. Досадуя, что меня отрывают от дела, я все же пошла в прихожую, но, прежде чем открыть, глянула в глазок – лучше знать заранее, что найдешь за дверью. Каково же было мое удивление, когда нарушителем спокойствия оказался не посторонний человек, а моя давняя приятельница Ленка. Обычная учительница, преподающая французский язык в обычной школе, она отличалась исключительным талантом притягивать к себе неприятности. Судя по ее виду, этот талант обрел сегодня новые грани. Испытывать терпение подруги я не хотела и распахнула дверь.

– Привет, – начала я, но Ленка явно не была настроена соблюдать этикет.

Влетев в прихожую, она захлопнула за собой дверь, бросилась в комнату и зарыдала на диване. Я несколько секунд гадала, чем она так расстроена, но потом решила все-таки дождаться объяснений от нее самой. Налив в кухне стакан воды, я подумала и отставила его в сторону. Пожалуй, этим я Ленку в чувство не приведу, нужно более действенное средство. В шкафчике у меня хранилась маленькая бутылочка коньяка, не помню, как ко мне попавшая (сама я спиртным не увлекалась и любителей его в дом не водила), теперь она дождалась своего часа.

Я налила коньяк в кофейную чашку и отправилась спасать Ленку. Ее рыдания не утихли, пока я была на кухне, напротив – Ленка, интеллигентная и аккуратная до мозга костей, размазывала слезы, текущие по щекам, рукавом тонкой блузки. Жила она на учительскую зарплату и привыкла беречь свой небольшой гардероб, а тут такое явное пренебрежение судьбой красивой блузки. Это симптоматично, видно, дела были совсем плохи. Я подсела к рыдающей подруге и, прикладывая чашку к ее губам, ласково попросила: