Эуджен Кирович - Дурная кровь

Я ничего не понимал. Зачем Эйб оставил чемодан-улику в таком заметном месте, а до этого каким-то образом избавился от тела?

Полицейские продолжили задавать вопросы: «Вы в ссоре с этим… мистером Хэйлом? Где он сейчас? Где и когда вы видели его в последний раз?»

Я сказал им, что Эйб ведет себя странно, но наши отношения неверно было бы назвать ссорой. Эйб переехал куда-то в Восемнадцатый округ, это все, что мне о нем известно. Я никогда у него не был. В последний раз мы встречались в кафе около недели назад.

Наконец полицейские ушли. Я закрыл за ними дверь, сел в кресло и попытался разобраться в том, что происходит, но спустя несколько минут сдался. Голова болела так, что я чуть снова не вырубился.

В отчаянной попытке найти хоть какую-то подсказку я просмотрел вещи в чемодане. В ящике комода я обнаружил паспорт Эйба и маленький золотой медальон с выгравированной на крышке статуей Свободы. Я подарил его сестре Симоны, Лауре, и не представлял, как он мог попасть в вещи Эйба. А на дне под стопками одежды лежал листок с одним-единственным написанным заглавными буквами словом: «БЕГИ!»

Я инстинктивно подчинился и бежал.

Купил билет на самолет до Нью-Йорка, упаковал вещи и на следующий день поехал в аэропорт. Мой паспорт исчез, обращаться в консульство за дубликатом я побоялся и поэтому воспользовался паспортом Эйба. Надо было как можно скорее добраться домой.

Я прошел паспортный контроль, а когда прилетел в Штаты, то сел на скамейку за территорией аэропорта и заплакал. Некоторые прохожие спрашивали, не могут ли они чем-нибудь мне помочь, но я не сумел выдавить ни слова в ответ.

Все, что было потом, не имеет отношения к причине, по которой я вас сюда пригласил. Несколько месяцев я прожил в Мексике. Там я постепенно восстановился. Страх, что полиция в любой момент может постучать в мою дверь, постепенно ослаб, а потом и вовсе исчез.

После Парижа мои отношения с женщинами можно назвать случайными и несерьезными, о женитьбе я даже не думал. Если я в ту ночь все-таки превратился в убийцу, значит это могло случиться снова, поэтому я вел себя так, чтобы этот кошмар никогда не повторился.

О Симоне или Эйбе я больше не слышал. Многие годы я старался забыть обо всем и даже начал думать, что мне это удалось. Но вот несколько недель назад кое-что случилось – детали тут не важны, – и я понял, что воспоминания о той ночи никуда не делись. Они просто заперлись в некой тайной комнате моего сознания и ждали своего часа. Я так и не простил себя за то, что произошло в ту ночь, за то, что был там, безотносительно того – убил или не убил. Вместо того чтобы остаться, все выяснить и принять ответственность, я трусливо сбежал.

Чувство вины и угрызения совести я старался компенсировать тем, что посвятил свою жизнь благотворительности. Хотел бы я повернуть время вспять, но, увы, не могу. Однако я не хочу покинуть этот мир, так и не узнав – преступник я или нет.

Мы сидели в темноте, и я чувствовал себя таким же вымотанным, как Джош. Его лица я больше не видел. Он превратился в смутный силуэт в черной воде, в глубины который мы погрузились, после того как он поделился со мной своей тайной.

Джош медленно встал, включил свет и снова сел в кресло.

– Теперь вы знаете, о чем идет речь. – Он посмотрел на меня, как мне показалось, даже с вызовом. – Завтра, если вы согласны, мы приступим к решению нашей задачи.

– Все не так просто, – заметил я. – Во-первых, мне потребуются ваши медицинские записи. Во-вторых, необходимо, чтобы вы подписали заявление, подтверждающее тот факт, что вы сознаете все связанные с подобной терапией риски и в случае возможных последствий принимаете всю ответственность. Мне нужно знать, какое лечение вы проходите на данный момент, чтобы я мог убедиться, что данное заявление будет иметь юридическую силу. Учитывая возможность ограниченной вменяемости.

– Мне все это известно. Копию моих медицинских записей вы найдете у себя в комнате. Касательно заявления я уже проконсультировался со своим адвокатом. Обезболивающие, которые я принимал, и дозы лекарств не влияют отрицательно на мои умственные способности.

– Вижу, вы все предусмотрели.

– Я думал об этом не один месяц и не один год, и я люблю порядок во всем.

– Мы могли бы попробовать словесно-ассоциативный тест, – предложил я. – На его разработку уйдет не больше двух дней. Иногда результаты такого теста весьма впечатляют, и они более точны, нежели результаты регрессивного гипноза.