Мария Долонь - #в_чёрном_теле

– Мне нужно это оружие, – сказал он хрипло. Я заметил, что у него нет нижних зубов.

– Менты его отправят в город. Там разбираться будут.

Мы говорили недолго, он торопился. Я многое понял из тех скудных фраз, что он нехотя бросал мне, как куски гнилого мяса собаке. Что он попал в плен и принял ислам, что сейчас работает на высокопоставленных людей. Что его теперь звать иначе – Ахмет. И что ему позарез нужны эти чёртовы ящики с оружием. Я, конечно, соображал, что всё это значит. Я начал было рассказывать о себе, но он оборвал меня:

– Ладно. Узнай про ящики и сообщи мне. Через три дня я буду в городе.

Мы условились о месте встречи – я предложил церковь Святого Георгия, там вряд ли можно опасаться патруля. Он кивнул:

– Всё, бывай, брат, – хлопнул меня по плечу и скрылся, как и не было его.

Стой! Подожди! Крик изнутри раздирал меня. Даже сейчас, когда он был в таком положении и вроде как нуждался во мне, – даже сейчас он обращался со мной как с салагой. И эта уверенность, что я стану служить за одно лишь слово «брат», до которого он снизошёл. И я тихо завыл от унижения, от горечи и от счастья, что он всё-таки нашёлся.

Из фургона наши вытащили двадцать ящиков с оружием, в основном новенькие «ксюхи» производства Тульского завода. Прибывший на место происшествия капитан внутренних войск был доволен – считай, не допустили попадания крупной партии оружия в руки бандформирований. Трупы лейтенанта и водителя увезли в морг.

– Так, Нунэ? – Мариам неловко орудовала ножом. – Получается у меня? Следующее что?

– Да, деточка, молодец. Печёнку порезала? Теперь мелко сердечки. А я пока с кинзой и базиликом разберусь. – Нунэ оторвала от них по листику, понюхала. – Чувствуешь, какой запах?

Мариам нырнула лицом в фиолетовый пучок и заговорила оттуда:

– Как это блюдо называется, не могу запомнить? Какой-то вжик? Никогда не ела.

– По-армянски правильно тжвжик, жаркое с потрошками, папа твой любит. Скоро приедет, мы его и порадуем.

Без Леоноры в доме наступали тишина и умиротворение, будто вулкан под ним временно затухал. Не хлопали двери, от звонков не разрывался телефон, собаки беспокойно не лаяли, а дремали в креслах, скрутившись в мягкие баранки, в комнатах было неуловимо светлее и не пахло вечными гиацинтами. В такие дни Мариам не сидела у себя, как делала обычно при матери, а спускалась к Нунэ в кухню.

– Ты скоро? У нас ужин почти готов, стол накрываю. – Она прижала телефон щекой, доставая тарелки из буфета. – Нет, знаешь, я передумала! Всё будет по-другому, приезжай, сюрприз! – И вернула их на место.

– Что задумала? – Нунэ помешивала в глубокой сковороде.

– Никаких тарелок, никаких церемоний. Будем прямо из сковородки есть!

– Матери на тебя нет. – Нунэ качала головой и улыбалась. – Но хоть поешь по-человечески. А то совсем бледная стала, как цыплёнок на прилавке.

– А вот и папа!

После ужина «а-ля студент», как назвал его Вертман, они с Мариам зажгли широкий уличный камин и уселись в кресла напротив. Ночь не хотела темнеть. На голубовато-сером небе закатные сполохи солнца подсвечивали бордовым полосы облаков.

– Не холодно? – Отец подал ей плед.

– Теперь отлично, – она закуталась с ногами, – даже очень. Слышишь, как шумит?

Низко гудела тяга в каминной трубе, потрескивали дрова. Они никогда так не сидели – только вдвоём и так долго.

– Как у тебя вообще? Что на работе? – Мариам прервала молчание.

– Всё хорошо, Маша, всё так же.

– Я хотела к тебе в лабораторию попроситься, посмотреть, наконец, что ты там делаешь.

– Что-нибудь придумаем. Хороший вечер сегодня.

Мариам шмыгнула носом:

– Салфетки нет?

Он протянул ей платок:

– Насморк?

Мариам промокнула нос, увидела красные пятна на белоснежном платке, быстро сунула его в карман.

– Да, небольшой.

– Я даже не спросил, как ты год закончила.

– Нормально, одна четвёрка. – Она погладила собаку.

Из дома торопливо выбежала Нунэ со звонящим телефоном.

– Анатолий Ефимович, Леонора Александровна звонит.

Леонора ежевечерне отчитывалась и проверяла домашних. Вертман с досадой нажал кнопку видеосвязи – жалко было этого вечера.

– Добрый вечер, дорогая.

Экран мерцал полосами, налаживая сигнал, потом появилась улыбающаяся Леонора в открытом платье, резкий голос враз взбаламутил предсумеречный подмосковный покой.

– Мои дорогииие! Как я по вам скучаааю! – нетрезвым распевом протянула она. – Тут такооое происходит, не передать! Мы прямо на яхте, посмотрите! – Камера прыжками описала круг по марине. – Видите, ка-а-ак тут красиво? Роскошные корабли, парусники, я в восторге!