Михаил Шевелёв - От первого лица

Что за бред, подумал я, прочитав их, и оказался неправ. Через два месяца мы получили визы, еще месяц ушел на то, чтобы закончить все в Москве: продать машину, квартиру решили оставить, пусть будет, сдать дела на работе, попрощаться со всеми — да ладно вам делать скорбные лица, не прежние же времена, всего десять часов лету, зато будет теперь у вас, где остановиться в Нью-Йорке…

В Kennedy нас встретили друзья Аркадия — два молодых человека в ермолках и пейсах, очень деловые и ответственные. Один назвался Коэном, другой так и остался анонимом. Вот, сказала Юлька, самое правильное, что я сделала в жизни, — доверила свою судьбу еврейскому народу, теперь хоть кто-то обо мне заботится.

Недели не прошло, как они помогли нам найти очень приличную квартиру на Риверсайд, и за вполне разумные деньги. Сумма, обещанная в Москве, пришла на счет через два дня после того, как я сказал «да», но мы по привычке все еще старались экономить.

Эти же люди еще через год, как только нам дали гражданство, так же быстро и аккуратно оформили на меня компанию Universal Services LLC.

Адрес регистрации, правда, был странноватый — по нему обнаружилась синагога в Бруклине и общинный культурный центр «Хабада». Я еще вспомнил, что мне Илюха объяснял когда-то про горских евреев и про то, как все в этой жизни устроено.

Понимаешь, сказал он, когда двое серьезных людей имеют между собой дела — ну, предположим, один дает в долг, другой берет, а с банками им почему-то дела иметь не хочется, — они к кому идут? Правильно, к раввину, уважаемому человеку, если кто-то у бога посредник, то уж, наверное, деньги ему можно доверить. Вот Аркадий всю жизнь работал на свою репутацию, а теперь она его кормит.

Ладно, думаю, мне, в конце концов, не один черт, где что зарегистрировано?

Месяца через три после того, как Universal заработала и начала стремительно наращивать объемы — деньги поступали бесперебойно, мы их, не торгуясь, вкладывали в местную недвижимость, — позвонил из Москвы Аркадий.

— Ну, — сказал он, — поздравляю с почином, проект, похоже, пошел.

— Спасибо, вроде да, все идет неплохо.

— Давай, выкрои пару дней, прилетай, отметим это дело. Сходим в «Прагу» по старой памяти, заодно тут есть пара вопросов, которые надо бы не по телефону обсудить.

— Не проблема. Что-то срочное или терпит пару дней? У меня билеты на бейсбол на послезавтра, хочу сходить с Юлькой, мы тут пристрастились слегка.

— Бейсбол, смотри ты — вот так люди и теряют связь с корнями. Никакого пожара нету, но и не тяни особо. Давай, жду тебя.

Мы сходили на бейсбол, и на следующий день я улетел в Москву. Больше я ни Юльки, ни Давида не видел никогда.

«… До этого момента моя карьера в компании складывалась вполне удачно. Из рядового сотрудника я стал начальником департамента — не самого существенного, но все же. В девяносто восьмом я уже зарабатывал очень прилично, компания выглядела стабильно, в стране, вроде бы, тоже все устоялось — и мы с твоей мамой решили, что пора. Так появился ты.

Когда тебе было полгода, мне поступило предложение — переехать в Штаты и начать новый проект во главе двух инвестиционных компаний, одна из которых находилась в Москве, другая — в Нью-Йорке. Я посоветовался с твоей мамой, дал согласие, и мы переехали, сменили гражданство.

Но продолжалась наша жизнь в Нью-Йорке недолго. Общая, я имею в виду, жизнь.

В начале двухтысячного года меня вызвали в Москву. Оттуда я уже не вернулся и больше ни тебя, ни маму никогда не видел. Не я так решил, меня вынудили к этому…»

— Ты по-прежнему веришь ему, Маша?

— Он пока не сказал ничего такого, чтоб ему не верить. А в чем дело?

— Ну, как это? Человека вынуждают к чему-то, он, по его словам, чего-то опасается. Но не идет при этом в полицию, в суд, не нанимает адвоката, в конце концов, а молчит много лет, потом снимает какие-то видео, посылает их людям, которых никогда не видел.

— Меня видел. И тебя тоже. Пусть двадцать лет назад.

— А если это всё его фантазии?

— Только сумасшедший тратит на свои фантазии такие деньги. А что касается полиции, суда и адвокатов, то тут он ведет себя абсолютно здраво. Никто в России в полицию и суд не обращается, когда у него проблемы.

— Почему?

— Чтобы хуже не было. Долго объяснять. Давай лучше досмотрим, там уже немного осталось.

Я летел в Москву в хорошем настроении. Это было то счастливое состояние, когда знаешь за собой толково сделанное дело и ничего, в общем, кроме похвалы и комплиментов, не ожидаешь. Что за дело — вопрос десятый.