Мэри Стюарт - Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости [сборник]

Впадина находилась не очень высоко. Арахова расположена в трех тысячах футов над уровнем моря, мы поднялись примерно на восемьсот или девятьсот футов от села. Таким образом, мы все еще обретались на обширном подножии Парнаса, но создавалось впечатление, что цивилизация осталась позади на миллионы миль. С того момента, как деревня скрылась из виду, ни единое живое существо не встретилось нам на пути, лишь ящерицы да стервятники, которые сладкозвучно кричали, высоко паря в дрожащем мареве. Собственно говоря, впадиной это место нельзя было назвать. Это больше походило на ложбину, выдолбленную посреди низких, возвышающихся на крутом, длиной в милю, хребте скал, напоминавших лошадиную гриву. Издали эта гора казалась монолитной, на самом же деле она вся состояла из зубчатых выступов, между которыми струились вниз снежные потоки.

Весь вид свидетельствовал о том, что здесь потрудились могучие силы земли. Вырвав из недр гигантские каменные глыбы, землетрясение обнажило залежи известняка, и крутой, тянущийся на сотни футов склон окаймляла рыхлая и чреватая опасностью осыпь.

Подойдя к ее краю, Стефанос свернул, и мы коротким, отвесным путем пошли в обход. Поднявшись на высоту примерно на уровне вершины, мы оказались близ скальной гряды, вдоль которой тянулся спуск — он-то и привел нас в конце концов к границе впадины.

Старик остановился, опершись на клюку, и стал дожидаться нас.

Саймон стоял с ним рядом, глядя вниз.

— Это здесь?

— Да, это здесь.

Человеку понадобились бы века, чтобы продолбить в камне такую впадину. Сотрясателю Земли же, вероятно, потребовалось всего пять секунд, чтобы вырвать из горы полукруглый кусок и разбросать его осколки во все стороны так, что из зубчатых скал образовалась неприступная стена. И вот появилась на свет неровная круглая ложбина, напоминавшая кратер, в семьдесят футов в диаметре. На северной ее стороне — как раз где стояли мы — высилась стена нетронутой породы, вся остальная площадь была завалена огромными валунами.

Центр кратера был открыт, но округлые его стены покрывала уже знакомая красная пыль, и отовсюду торчали острые зазубрины. Весной здесь, должно быть, красиво: я видела останки каких-то ползущих растений и кустов — альпийской растительности, которую после зимы поят тающие снега и дожди. Цепляясь за стену, зеленел можжевельник, а у моих ног прямо из камня торчали два колючих куста — по виду остролист, но почему-то с желудями и с колючими, будто морской еж, чашечками.

Как выяснилось, спуститься в ложбину можно было лишь по пролому справа. С высоты мне показалось, что я вижу след от прежней тропы — она вела на запад и исчезала за отрогом.

Проследив за моим взглядом, Стефанос сказал:

— Он шел тем путем.

Он, разумеется, говорил по-гречески, а Саймон переводил, однако не все, остальное он рассказал мне потом, но я стану рассказывать так, как происходило.

— Он шел тем путем — вниз по старой тропе, ведущей к Амфиссе. Она начинается над заброшенным карьером неподалеку от амфисской дороги за оливковой рощей.

Секунду-две Стефанос молчал, глядя на ложбину под нашими ногами. Все тоже молчали. В спину нам било солнце, и я внезапно почувствовала, что ужасно устала.

Старик продолжал медленно, вспоминая:

— Я пришел именно сюда. Тогда все выглядело иначе, как вы понимаете. Здесь, где мы стоим, возвышалась скала, похожая на кошачий зуб. Она разрушилась при землетрясении, но в то время она была заметным ориентиром, который даже афинянин не пропустил бы. И ниже скалы не было никакой впадины, как теперь, — со стенами и воротами, точно у крепости. Одна скала, а ниже на чистой каменной площадке — валуны. Там я их и увидел — Майкла и Ангелоса. Это место не засыпано. Я его отметил, поэтому знаю.

Он указал клюкой. Почти в центре ослепительной ровной каменной площадки отбрасывала крошечную треугольную тень маленькая кучка камней — пирамидка.

— Я потом ее поставил, — пояснил Стефанос, — когда землетрясение передвинуло горы и все тут изменилось до неузнаваемости.

И вновь воцарилось молчание, потом он мельком глянул на меня.

— Ну что, спустимся?.. Попроси леди быть осторожной, кирие Саймон. Тропинка очень крутая и годится только для коз, но так мы доберемся быстрее.

Когда Саймон перевел сие предупреждение, я обратила внимание, что вниз во впадину и впрямь ведет тропинка. Она брала начало совсем рядом, от двух кустов каменного дуба, и, петляя, круто спускалась вниз мимо зарослей остролиста и пыльных остатков чертополоха. По такой дорожке собаке, дабы напасть на Ангелоса, да и самому Стефаносу, чтобы подбежать к умирающему на солнце Майклу, пришлось, по-видимому, прямо-таки мчаться… Солнце стояло высоко, и дно кратера было почти полностью залито светом. Правда, в том месте, где тропинка переходила в выступ, виднелась уютная синяя тень, отбрасываемая каменным крылом. Я остановилась и села, прислонившись спиной к теплому камню. Стефанос шел вперед, не останавливаясь, Саймон следовал за ним. Нико же приземлился в пыли рядом со мной. Я надеялась, что он будет молчать, и он так и сделал. Вырвав из земли стебелек высохшего чертополоха, он стал что-то рисовать в пыли. Но занимал его не рисунок, а отошедшие в сторону мужчины — он внимательно следил за ними.