Мэри Стюарт - Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости [сборник]

Замедлив ход, автомобиль миновал трех осликов, бредущих в пыли по краю дороги.

На первом боком сидела старушка, в левой руке у нее была прялка, в правой — веретено; даже не глядя на них, она все пряла и пряла белую пряжу. Она улыбнулась нам в знак приветствия.

Саймон спросил:

— И что побудило тебя понять это именно сегодня?

Поколебавшись, я ответила честно:

— Могила Майкла.

— Понятно.

И он действительно понял.

Я сказала:

— Эта страна просто поражает. Она и умственно, и физически, и даже морально воздействует на человека. Прошлое — настолько живо, а настоящее — столь осязаемо, что будущее кажется неизбежным. От этого света кровь бежит в жилах в два раза быстрее, чем в любом другом месте. По-видимому, именно поэтому греки достигли того, что у них есть, и именно поэтому выдержали двадцать веков рабства, которые любую другую нацию просто уничтожили бы. Приезжаешь сюда, дабы полюбоваться руинами, населенными призраками да живописными поселянами, а обнаруживаешь, что…

Я замолчала.

— Что?

— Да нет. Чушь я говорю.

— Прекрасную чушь. Так что же дальше? Обнаруживаешь что?

— Что могила Майкла Лестера так же трогательна и необходима, как гробница Агамемнона в Микенах, или Байрона, или Венизелоса [28] Элефтериос Венизелос — греческий политик, несколько раз занимавший должность премьер-министра с 1910 по 1933 г. , или Александра. Он и другие — часть единого целого. — Я запнулась, потом беспомощно добавила: — Греции. Черт возьми, что это такое, что делает она с человеком?

Помолчав, он ответил:

— Секрет, я думаю, в том, что она принадлежит всем нам — западным народам. Мы мыслим их представлениями и живем их законами. Она дала нам то, ради чего стоит жить. Правду, честь, свободу, красоту. Это наш второй язык, наша вторая манера мыслить, наша вторая родина. У нас есть родина… и еще — Греция.

Мы обогнули поворот.

Перед нами возникла глубокая долина, открывающая красоту громадных округлых гор — серебристо-зеленых в голубых прожилках и облачно-серых.

— Проклятие, — произнес Саймон. — Видишь гору прямо перед нами? Это Геликон. Геликон. И тебя еще удивляет, каким образом эта страна захватывает тебя целиком?

— Больше не удивляет, — отозвалась я.

Остаток пути до Араховы мы провели молча. Стефанос и Нико ждали нас в кафе на углу.

— Вам нравятся мои носки? — поинтересовался Нико.

— Они великолепны, — честно ответила я.

Они и впрямь заслуживали восхищения, а в сочетании с пейзажем так просто впечатляли. Люминесцентные и на удивление ярко-розовые. На фоне раскаленных скал горной дороги они светились, как неоновые вывески в ясном небе.

— Они светятся, — пояснил Нико.

— Вижу. Где ты их добыл?

— В Афинах. Последняя мода в Нью-Йорке.

— Ты часто бываешь в Афинах?

— Нет. Ездил туда на работу, когда было четырнадцать. Был мальчиком в отеле «Акрополь Палас».

— Понятно. Там и научился говорить по-английски?

— Частично. Я и в школе его учил. Хорошо говорю, правда?

— Очень. А почему ты не остался в Афинах?

— Здесь лучше.

Он оглянулся назад, на дорогу, по которой мы поднимались. Далеко позади игрушечные разноцветные крыши Араховы струились водопадом вниз с горы. Нико повернулся ко мне с таким видом, словно его что-то удивило.

— Здесь ничего нет. Денег нет. Но здесь лучше. Арахова — моя деревня. — Снова удивленный взгляд. — Вы думаете, я сумасшедший? Вы-то из Лондона — там денег много. Но ведь все греки слегка помешанные? Но вы думаете, я дурак, раз уехал из Афин?

— Некоторое божественное безумие в греках, которые мне встречались, действительно наблюдается, — рассмеялась я. — Но ты не сумасшедший, Нико. Здесь и впрямь лучше, есть ли деньги, нет ли. И я не из Лондона. Я живу далеко от него, в деревне, как и ты.

— В такой, как Арахова?

Он был сильно изумлен. Я уже давно обнаружила, что Англия для греков означает Лондон и только Лондон. Огромный, с золотой мостовой, с гиацинтовыми вратами.

— Не совсем.

— Но она ваша деревня, как Арахова — моя.

Я сказала:

— Не совсем, Нико. Боюсь, мы уже не умеем так ощущать свою родину. А далеко то место, к которому мы направляемся?

— Направляемся?

— Идем. Место, где погиб Майкл.

Я понизила голос, глядя в спину Саймона, который вместе со Стефаносом шел в нескольких ярдах впереди.

— Час, может, больше. Оно ближе к Дельфам, чем к Арахове. Это… Не знаю слова… пустое место.

Нико сделал жест, словно копал.

— Впадина?