Мэри Стюарт - Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости [сборник]

Хочу добавить, что ресницы у нее были длинные, настоящие и очень красивые. Это на тот случай, если возникнет впечатление, что я пристрастна. Единственной причиной тому, что в тот момент я была действительно пристрастной, послужило выражение лица Найджела. Он продолжал сидеть на корточках с изящными рисунками в непривлекательных руках. И он таким беззащитным, прерывистым голосом произнес: «Даниэль!» — что полностью выдал себя.

Неловко запихав рисунки в портфель, он встал.

А она, поздоровавшись, перестала обращать на него внимание. На меня она бросила лишь один холодный взгляд. Внимание ее сосредоточилось целиком на Саймоне.

Она снова произнесла: «Привет», каким-то образом умудрившись произнести сексуально даже такое простое созвучие слогов.

— Привет, — ответил Саймон абсолютно безразлично.

Он вроде развлекался, но в то же время держался настороже, что удивило меня. Причину этого я в тот момент не готова была понять, да и не пыталась.

Найджел спросил хриплым голосом:

— Что ты тут делаешь? Ты же уехала.

— Уехала. А потом вернулась. Найджел, дорогой, ты не собираешься предложить мне войти?

— Ах да, конечно. Входи. Это замечательно… я хочу сказать, что не думал, что ты вернешься. Садись.

Рванувшись вперед, он подтащил к ней свой лучший стул, который я еще прежде незаметно освободила. Но она подошла к окну — к Саймону. И очень близко.

— Саймон, я остаюсь здесь ночевать. «Туристический» меня измотал, к тому же я не в состоянии за него платить. Ты не против, Саймон?

— Ради бога. — Он перевел взгляд на меня. — Познакомьтесь. Камилла, это, как ты уже догадалась, Даниэль. Камилла Хейвен. Даниэль Ласко. Я уже говорил тебе, что Даниэль была здесь с Французской школой. Она работала секретарем у Эрве Клемана. Может, ты слыхала это имя. Он написал «Позднейшие открытия в Дельфах».

— Я читала ее перед тем, как приехать сюда. Здравствуйте, — обратилась я к Даниэль.

Она мельком взглянула на меня и удостоила вежливым кивком. Потом отвернулась и, как мне показалось, с сознанием собственной грациозности села на кровать, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку кровати. Наклонив голову и прищурив глаза, она долгим взглядом посмотрела на Саймона.

— Значит, вы говорили обо мне?

Найджел честно признался:

— Обсуждали твой портрет, — и присущим ему неловким жестом указал на неопрятный набитый портфель, валяющийся на полу рядом со мной.

— Ах тот.

— А разве он вам не нравится? — вступила я. — Я вас тотчас же узнала.

— Угу. Найджел — очень умный мальчик, мы все это знаем. — И она послала ему улыбку, но лишь подобие той, что она одарила Саймона, затем лениво вытащила два-три листа из портфеля.

Найджел сделал было резкое движение, словно неосознанно протестовал, но тут же сел на оранжевый тряпичный стул, опустив руки между костлявыми коленями.

— Да, портрет неплох. А что, Найджел, у меня действительно такие большие глаза? — Она перебирала рисунки: свой собственный портрет, «голову Формиса» с тугими кудрями и напряженной улыбкой, цикламены и рисунок, который я не видела, — мужской портрет. — Цветочки? И тебе за это платят, Найджел?.. А это кто?

Ее голос так резко изменился, что я удивилась.

Саймон повернул голову, а Найджел чуть не подпрыгнул:

— Где? А, этот. Я его встретил сегодня на Парнасе. Как раз перед твоим появлением мы говорили, что он похож…

— Нет-нет! — У нее в руках было два рисунка: «голова Формиса» и другой. Резко отшвырнув первый, она протянула ему второй. — Не тот, а этот.

Она явно еле сдерживала себя, и меня изумило то, что рука ее дрожала. Правда, когда я спросила: «Можно взглянуть?» — и протянула руку за рисунком, она без колебаний отдала его мне.

Я с интересом глянула на него, потом изучила более внимательно. Это был портрет молодого человека. Красивое, но лишенное энергии Нико, греческой красоты лицо — отсутствующее, суровое и, кажется, чуточку грустное. «Типаж» совсем не «эллинический», хотя кого-то он мне напоминал. Правда, тут же выяснилось, что он не предназначался для галереи Найджела. Это был единственный портрет, где Найджел использовал, так сказать, «цветастую технику». Он был выполнен в собственном стиле Найджела — изящная, уверенная, красивая работа.

— Боже, Найджел, — воскликнула я. — Ты только посмотри, Саймон!

Даниэль, явно потеряв всякий интерес к рисункам, бросила их на одеяло, небрежно спросив:

— Ты их сегодня нарисовал?

— Да.

Саймону же удалось лишь мельком увидеть рисунок, так как Найджел на сей раз окончательно запрятал рисунки в портфель, который затолкал под кровать. Он снова казался возбужденным и обиженным.