Алла Холод: Чужая гостья

Страшная, неугасимая Мишина ненависть – плод многолетней борьбы. Борьбы между любовью и болью, которую ты ему причинила. Причинила и не заметила, не пожелала заметить.

Вот и все. Жизнь уходит нелепо и бессмысленно, и нет никакой возможности исправить конец истории. Какой глупый, какой бездарный сценарий ты написала себе, Марьяна Юрьевна. Долбаная пиарщица, пустая, ледяная дура.

Миша чем-то громыхал, до Маши доносился шум закрываемых окон, переставляемой зачем-то мебели. Потом он появился рядом, сел на краешек кровати, он него сильно разило спиртным.

– Ничего не бойся, просто попытайся заснуть, ладно? – сказал он.

– Не прикасайся ко мне! – выкрикнула, давясь бессильными слезами, Марьяна.

– Я и не думал, – запротестовал Михаил, поднимая руки, – я не собирался тебя трогать. Я просто лягу рядом. Не прикасаясь к тебе.

Маша что-то промычала, сама не зная что, дернулась к нему, но Миша отвернулся, плечи его вздрагивали.

Скоро Марьяна потеряла ориентир во времени. Сколько она так лежит? Минуту? Час? Два? Появилась боль, голову словно сдавило обручем. Он открыл газ. Скоро появятся признаки угарного отравления. К горлу подступила тошнота, и Маша отстраненно подумала, что запросто может захлебнуться собственными рвотными массами. Еще до того, как потеряет сознание. Хотя до этого, похоже, уже недалеко. Голова чудовищно болела, мысли потеряли четкость, она больше ни о чем не думала. Но самым краешком сознания, которое уже готово было раствориться в вечности, она услышала звук, слаще и прекраснее которого не слышала ничего в жизни. Это был истошный вой полицейской сирены.

Сева и Илья звонили каждый день. Илья вежливо справлялся о здоровье, Сева пытался развлечь. Никто не упрекал Машу за бегство из кафе, хотя именно из-за этой своей глупости она теперь валялась на больничной койке. Первым, кого она увидела, придя в себя, был Сергей Алексеевич Поповкин. На коленях у него был пакетик с до боли знакомым логотипом.

– Я не знал точно, какие вы любите, вот взял с угрем, – сказал он.

Маша благодарно улыбнулась.

– Где Михаил?

– Вы хотите нанять ему адвоката? – поднял брови Сергей Алексеевич.

– Нет, не хочу. Но вы его задержали?

Следователь кивнул.

– У него более тяжелая степень отравления, он перед тем, как открыть газ, выпил большую дозу алкоголя. Но все подробности потом, приходите в себя, отдыхайте.

– Вы нашли тело Семена?

– Марьяна Юрьевна, мне не велено вас напрягать, – строго сказал следователь, – и вообще, я тут не по делу. У меня выходной. Я вам просто роллы принес.

– Значит, нашли… Но ведь в убийстве Ульяны вы его пока обвинить не можете? Предъявить ему пока нечего?

– Не волнуйтесь, орудие убийства мы нашли, он его не уничтожил.

– Как не уничтожил? Почему? – вскинулась Марьяна.

– Не чувствовал опасности, наверное, – пожал плечами следователь. – Но это уже и неважно.

– Я сильно надышалась?

– Не очень, врачи говорят, скоро выпишут. Ни о чем не думайте, самое страшное уже позади.

– Вы спасли мне жизнь, Сергей Алексеевич. Спасибо вам, – попыталась улыбнуться Марьяна.

– В таком случае мне тоже положен один ролл, – заметил Поповкин, уже опьяненный ароматами имбиря, которые исходили из пакета.

Маша почти все время спала, и ей часто снилась Уля. Сны были светлые, солнечные, благодаря им Маша быстро шла на поправку.

В день ее выписки позвонил Шубин.

– Да, Максим Леонидович, признаться, не ожидала вас услышать. Я думала, наше сотрудничество закончилось.

– Марьяна Юрьевна, я наслышан о последних событиях и думаю, что как только вы окончательно восстановите здоровье, мы сможем возобновить переговоры о грядущем аукционе. Мы можем договориться с администрацией о переносе торгов и восстановить нашу заявку.

– Я не могу вам помешать участвовать в конкурсе, – холодно ответила Маша. – Если вы хотите выкупить телеканал, то это ваше полное право.

– Но я не хочу выкупать телеканал, я хотел бы вернуться к первоначальному варианту, то есть к приватизации на паритетных началах.

– Об этом не может быть и речи. Простите, но мне больше не нужен партнер.

Маша с чувством глубокого удовлетворения дала отбой, вышла из такси и вздохнула полной грудью. Она соскучилась по своей квартире, ей очень хотелось принять ванну, открыть бутылочку холодного сухого вина. На душе было легко. После пережитого ужаса она чувствовала себя будто родившейся заново. Избитый штамп очень точно отражал ее нынешнее состояние. Маша набрала на домофоне код, зашла в подъезд, услышала громкие голоса на лестнице. Вспомнила, что у подъезда стоит машина полиции. Только не это!