Алла Холод - Чужая гостья

Маша перестала плакать, глаза ее возбужденно блестели, но в них читалось уже не отчаяние, не страдание, в них горела неистовая ненависть.

Несколько секунд оба молчали, первой заговорила Марьяна.

– Дело представляется мне так, – серьезно сказала она. – Когда Уля узнала, что ты жив, она стала размышлять над тем, что же все-таки могло произойти тогда в Липовке. И я так думаю, что версий у нее не было. Она стала звонить Жанне, расспрашивать о подробностях, но Жанна рассказала только то, что видела, добавить ей было нечего. Уля хотела рассказать все мне, но почему-то отложила это на следующий день, предложив встретиться за обедом. Однако утром 17-го все же не выдержала, позвонила Мише, рассказала ему, что Жанна видела тебя на Сицилии. Наверное, спросила его мнение на этот счет. А может быть, она захотела сама поехать сюда, чтобы увидеть тебя, поговорить, выяснить, что же тогда произошло…

– Если ее посетила именно такая мысль, и если она высказала ее Мише, то можно не сомневаться, что именно это обстоятельство и решило ее судьбу.

Увидев заплаканную Машу, Адриана бросилась к ней, будто к старой знакомой, погладила по спине, по волосам, усадила в кресло, принесла душистый, кажется, какой-то цветочный чай. Оказалось, они с Севой замечательно проводили время, пили вино, ели оливки и сыр с лепешками. Но пора было возвращаться в Палермо.

– Вы узнали все, что вам было нужно? – спросил Марьяну Сева.

Марьяна кивнула.

– Надо возвращаться домой, – ответила она.

В это время Виктора окликнули от ворот – принесли две огромные пиццы.

– Это из моего кафе, – пояснил Толик. – Раз уж мы никуда не поехали, давайте поедим тут. А потом вызовем вам такси.

Сева сосредоточился на поиске авиабилетов, выходило, что лететь нужно в Рим и там делать пересадку на московский самолет. Прямого рейса не было. Марьяна чувствовала себя совершенно разбитой, путешествие с пересадкой ее не обрадовало, но делать было нечего. Все сели за стол, постарались абстрагироваться от обстоятельств, из-за которых состоялась встреча, ели пиццу, пили – кто граппу, кто вино. Из Монделло уезжали поздним вечером. Марьяна обняла на прощание Толика, прижала к себе приветливую, чуткую Адриану. Встретиться бы с ними по другому поводу, можно было бы отлично провести время.

Дорога до центра Палермо заняла 20 минут.

– Марьяна, меня беспокоит ваше состояние, – озабоченно сказал Сева. – Произошло что-то непредвиденное?

– Можно сказать и так, – ответила Маша. – Я ехала сюда, думая развеять свои неясные домыслы и туманные предчувствия, а получилось все на-оборот. Я узнала правду, но такую страшную, что не имею представления, как теперь дальше с ней жить.

– Это связано с преступлением против вашей сестры?

– Да, и боюсь, что напрямую.

– Тогда вы должны мне все рассказать, – настойчиво потребовал Сева.

– Зачем? Вы должны были найти человека, которого я разыскиваю, вы его нашли. Ваша миссия исполнена.

– Мне только что звонил Илья, – объяснил Всеволод. – Он считает, что вы в опасности.

Маша подпрыгнула на своем сиденье.

– С чего он взял?

– Так считает следователь, который ведет дело об убийстве вашей сестры. Он сказал, что вам нельзя возвращаться домой.

– Домой – в смысле, в город или в свою квартиру?

– Марьяна Юрьевна, давайте не будем проверять. Давайте приедем в Москву и подождем указаний.

– Мы приедем в Москву, и я сразу пересяду на свой рейс, там очень удобная стыковка. У меня в Москве никого нет, и вообще мне надо домой.

– Илья Андреевич сказал, что вы можете переночевать у него, – продолжал уговаривать Сева. – Его жена будет очень рада вас видеть, вы из одного города. У него замечательная жена, ее зовут Люба, сейчас она ждет ребенка.

– Тем более я не буду мешать беременной женщине, – возразила Марьяна.

– А придется, – отрезал Сева. – Мне не велено отпускать вас одну.

Марьяна посмотрела с вызовом, хотела было поставить сопляка на место, но пока подбирала слова, машина затормозила у отеля.

С организатором ложного подрыва машины Марьяны Карелиной все было ясно, однако это не давало никаких оснований обвинить то же лицо в совершении убийства Ульяны. Увязать эти два преступления можно было лишь умозрительно, для суда одних логических доводов недостаточно. Другое дело, что теперь стало ясно, кого подозревать и в каком направлении работать. Но от подозрений до доказательного обвинения путь подчас бывает довольно долгим. Сергей Алексеевич думал об этом всю дорогу из Ростова. Об этом же думала Марьяна в аэропорту Рима, в самолете и даже во сне… Она все-таки рассказала Севе, что поведал ей Толик Веселов, не хотелось обижать человека, который так здорово ей помог. По ходу рассказа Сева хмурился все сильнее.