Фредерик Дар - Убийца. Бесполезное расследование

Я пожал плечами.

— Может, ты еще в больницу предложишь позвонить? Три дня будут зашивать, а потом, если очухается, посоветуют глотать поменьше толченого стекла. Нет уж!

Я подобрал одну из ножек разбитого стула и воспользовался ею как дубинкой. Поскольку Робби лежал на полу, это было не так-то просто. Каждый раз, когда я грохал его по чайнику, он весь дергался. Наконец он открыл глаза, потом рот, и выдохнул нескончаемое «а-а-а!» И после этого — уже все: мужик подвел черту под своим дневником.

— Кажись, я и вправду стал большим специалистом по дубинке, — проговорил я. — Привычное уже дело: глушу, как кроликов.

Говоря это, я закатывал труп Робби в ковер. В качестве савана настоящий «тегеран» был толстоват, да уж ладно, пусть потешится парень. Тем более что похороны я ему готовил вовсе не с государственными почестями.

— Слушай, Эмма, я видел во дворе колодец. Он настоящий или просто для вида?

— Настоящий, только воды нет.

— Ничего, это даже лучше: не простудим твоего херувимчика. Идем-ка со мной.

Я взвалил Робби на плечи. Тяжеловат он оказался, мягко говоря. Но когда на тебя смотрит женщина, сразу чувствуешь себя могучим, как Кассиус Клей.

Я скинул его в колодец. Падение длилось довольно долго — бездонный он, что ли? — но наконец раздалось глухое «гуп».

— Вот так. Пошли, вдвоем спокойнее.

Мы вернулись в дом. Эмма выглядела задумчивой, Я запер за нами входную дверь.

Наступило долгое замешательство. Мы оба не знали, что сказать и что делать, драка с Робби была слишком сильной встряской.

— Ну и видок у нас, небось, — нарушил я наконец это долгое молчание. — Будто парень и девушка, которых только что познакомила тетка-сватья. Скажи?

Она вздохнула.

— Тебе что, жалко Робби?

— Я к нему привыкла…

— Он тебя дрючил, а? Не бойся, я не ревнивый.

— Нет, — пробормотала она. — Ты ошибаешься. Он был кем-то вроде верного пса. С ним было так надежно, спокойно… Честно говоря, мне его будет очень не хватать.

— Извини за нанесенный тебе ущерб, но я прежде всего думал о своей безопасности…

— Конечно. Хочешь чего-нибудь выпить?

— А что, дельная мысль.

— У меня есть неплохое виски.

— Тащи!

— Вон, стоит на камине.

Это была бутылка весьма почтенного скотча. Не того, что делают в Бордо, а настоящего, шотландского, в Кильте!

Я взял с полки два толстых, как иллюминаторы, стакана.

— Компанию составишь?

— Нет, спасибо. Не хочу я пить.

— А то давай — поможет взбодриться.

— Не надо мне взбадриваться…

— Ладно, как хочешь.

Я вернулся и сел в кресло напротив нее. Потом налил себе полстакана и поставил бутылку на пол рядом с креслом.

— Интересно, о чем ты сейчас думаешь, — вздохнул я.

Она отвела глаза.

— Может, все-таки скажешь?

— Пффф… Разве когда-нибудь удается выразить мысль до конца? — ответила Эмма. — Ты приехал сюда, произошла куча странных событий… и так далее. Наверное, я невольно пытаюсь все это понять… Вот скажи, Капут, как тебе видится будущее?

— Ничего мне не видится, Эмма. Я просто наслаждаюсь этим благословенным кусочком настоящего. Я свободен, ты красива… Впереди у меня — деньги, другие города… Чего же еще сейчас желать?

— Понятно.

Я поднял стакан к носу.

— За твое здоровье, милая дамочка.

Она посмотрела на меня.

— За твое, Капут.

Что заставило меня в эту минуту почувствовать опасность? Внезапно мной овладела страшная тревога, словно обрела ясные очертания какая-то неминуемая угроза. Между тем ночь была бесконечно спокойной, и я знал, что больше в доме никого нет. Человек, дошедший до моего состояния, умеет это безошибочно определять…

Я начал быстро размышлять. Опасность наверняка таилась где-то в этой комнате. Да: опасность исходила от НЕЕ! Именно ее взгляд подключал меня к сети высокого напряжения. Я узнавал этот взгляд: глаза убийцы, которая вот-вот убьет! Такой взгляд, наверное, появлялся и у меня, когда я высоко поднимал тяжелый предмет, собираясь обрушить его человеку на голову.

Я посмотрел на ее руки. Они лежали спокойно — как тогда на руле. Значит, смерть придет не от нее.

Ее взгляд начал меняться. В нем уже преобладало удивление, смешанное со страхом. Причем преобладало так явно, что я уже решил, будто пресловутый убийственный блеск мне только примерещился.

Мы посмотрели друг другу прямо в глаза. Мои чувства были обострены чуть ли не до крика. И тут я все понял. Понял очень легко, очень глупо. Понял потому, что она думала только об «этом», и между нами произошел некий телепатический феномен. Один из нас, похоже, обладал талантом медиума. А может быть, даже оба?