Шарль Эксбрайя - Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

И все же последние редкие сомнения были развеяны, когда в следующее воскресенье проповедник Симмонс во время проповеди о Святом Николае позволил себе сделать почти что скрытый, но чрезвычайно определенный намек, говоря об англичанах, не утративших воинственного порыва времен Черного принца [35] Черный принц — Эдуард, принц Уэльский (1330–1376), сын английского короля Эдуарда III. Прозван так из-за цвета своего вооружения. , веллингтоновских гренадеров [36] По имени английского полководца А. Веллингтона (1769–1852). и достойного, наконец, летчиков Королевских ВВС. Он воздал хвалу тем, кто, понимая всю свою ответственность перед нацией, без тени сомнения идет на риск, предполагающий недюжинную храбрость и моральную силу.

В это воскресенье, после непрерывных поздравлений, Генри так воспарил духом, что в два часа ночи Люси с трудом стащила его с комода, взобравшись на который он принялся рассказывать жене, каким образом ему удалось спастись в Дюнкерке. На следующее утро Рэдсток с неясной головой наблюдал за тем, как его супруга наполняла тяжелый чемодан. Помимо теплой одежды, Люси, которая не доверяла рекламным проспектам о солнечной погоде в Италии, натолкала в чемодан множество всевозможных лекарств. Излишняя предусмотрительность никогда не помешает, когда приходится отправляться на кишащий грязью и микробами континент. Вечером доведенные до изнеможения супруги легли в постель.

После всего, что ему пришлось пережить накануне, Генри хотелось только спать. И когда ужасный крик вывел его из состояния сна, он решил, что опять находится в Дюнкерке, и, не открывая глаз, ведомый рефлексом двадцатипятилетней давности, бросился бежать. Пробегая мимо кровати, он зацепился за ее ножку, упал и лишь тогда окончательно проснулся. Желая понять, что же все-таки произошло, он повернул ручку выключателя и в удивлении застыл при виде представшей перед его глазами сцены: его жена, стоя на кровати, была похожа на привидение. Позабыв о том, что совсем недавно он выглядел более чем смешно, Генри строго спросил:

— Эй, Люси, что с вами? Люси!

Выведенная из этого едва ли не сомнамбулического состояния голосом своего мужа и повелителя, Люси всхлипнула:

— Генри! Ох, Генри!

— Ну что еще?

— Я недостойна быть вашей женой!

— Да?… И вы не могли отложить свою исповедь до утра?

— Нет! Мне привиделся Святой Георгий!

— Прошу вас, не говорите глупостей, Люси, и, пожалуйста, успокойте ваше богатое ирландское воображение!

— Святой Георгий вовсе не ирландский святой, Генри!

— Хорошо! Допустим! Так что от вас хотел Святой Георгий, дорогая?

— Он пристыдил меня за то, что я не следую за вами в бой! Я еду вместе с вами в Италию, Генри! Это воля неба!

Рэдсток не сразу решился на ответ, а когда он сделал это, его речь была наполнена беспримерным благородством.

— Только сегодня, в этот благословенный день, я понял, что наш брак благословил сам Господь Бог, Люси!

Проходя к себе в кабинет, комиссар Прицци позабыл ответить на приветствие секретарши. Он находился в прескверном настроении. Все у него не клеилось. Элеонора опять начала говорить о Милане и о том, как они, наконец, заживут вдвоем в столице Ломбардии. Но для этого Массимо требовалось заслужить расположение начальства, а сделать он это мог, лишь с успехом завершив порученное ему расследование. К сожалению, по непонятным для Элеоноры причинам, мужу этого никак не удавалось добиться. Ей казалось, что если она сама займется этим, дела пойдут намного быстрее. Подобные рассуждения выводили Массимо из себя. Он очень любил жену, однако это не мешало ему временами считать ее набитой дурой. Из всего того, что она говорила, только одно заслуживало внимания: их переезд в Милан состоится не так скоро, как им того хотелось.

Прицци тоном военачальника, бросающего свои полки на штурм неприятельской крепости, вызвал по селектору Кони. За этим сразу же послышался топот стадвадцатикилограммового инспектора, бегущего в кабинет своего начальника. На секунду Массимо показалось, что дверь кабинета сейчас слетит с петель. Однако инспектор остановился перед ней, вежливо постучался и вошел, дыша как хорошо раздутый кузнечный мех.

— Вызывали, синьор комиссар?

— Есть что-то новое по «Ла Каза Гранде»?

— Нет.

— Так чего же вы ждете? Или думаете, что факты будут сами бегать за вами?

— А что мне делать?

Комиссар со злостью ударил кулаком по столу.