Татьяна Шахматова - Удар отточенным пером

На сей раз студия просто утонула в хохоте. Смеялся ведущий, менеджер программы прикрывала лицо папкой, улыбались даже операторы за стойками. Миллер же сидела все так же отвернувшись, демонстративно игнорируя.

– Эта частушка родилась в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году, – продолжала плюшечка. – Когда Солженицына лишили советского гражданства и наградили Нобелевской премией на Западе.

– Я бы хотела уточнить! – поднялась со своего места другая журналистка, стройная высокая девушка, похожая на студентку-отличницу. – У меня вопрос в продолжение темы, которую поднял мой коллега про устаревшую риторику профсоюзной газеты, – начала она высоким уверенным голосом, лишь изредка выдавая себя тем, что косилась на экран своего смартфона. – Большевики выделили две основные, на их взгляд, для начала двадцатого века проблемы. Первая – отсутствие земельных наделов у крестьянства. Крестьянин должен был арендовать землю, и это новая технология, пришедшая на смену крепостничеству, являлась по своей сути экономической кабалой. Отсюда лозунг: «Землю крестьянам». И вторая проблема – получение сверхприбылей в промышленности, которое достигалось за счет очень длинного рабочего дня наряду с тяжелейшими условиями труда и жизни вообще. Отсюда лозунг: «Фабрики рабочим». Реальные проблемы, реальные лозунги. Что же стоит за лозунгами профсоюза «Единым фронтом» и газеты «Рабочая сила», если сейчас экономические условия совершенно иные?

Миллер огляделась по сторонам, как будто ждала откуда-то помощи. Судя по всему, она надеялась на сюжетную врезку, но редакция, прижученная корочками Бориса, на помощь эксперту не спешила.

– Я не слишком хорошо разбираюсь в экономической ситуации… Я все-таки филолог, а не историк, – начала Миллер, и в этот самый момент Вика снова нажала на кнопку отправки СМС, там было только одно слово: «давай!».

Девушка-отличница опустила глаза на экран и тут же прервала Аду Львовну на полуслове:

– А я вам поясню экономическую ситуацию, – резво и даже нагловато вступила она, от неожиданности Миллер на секунду замолчала, и этого было достаточно, чтобы журналистка полностью перехватила инициативу.

– Риторика, которую использует профсоюз, ковалась в условиях сверхэксплуатации. Сейчас она выглядит по меньшей мере нелепо, а если задуматься, то и опасно. Насколько лозунг «Нам нечего терять, кроме наших цепей» смотрится актуально при конкурсе два-три человека на место в «Русский минерал»? Да, проблемы есть, – продолжала девушка. – Это и недостаточное медицинское обслуживание, проблема финансовой эффективности, необходимость обновления оборудования, травматизм. Но это другие проблемы! Это совсем не то же самое, что требование двенадцатичасового рабочего дня вместо шестнадцатичасового, как было накануне революции девятьсот пятого года. Это совсем не то же, что списать больного человека на попечение семьи или на улицу, как это было опять же перед революцией девятьсот пятого года. Сейчас совершенно другое время, а слова газета выдает те же самые: «Долой класс эксплуататоров!». Как филолог, специалист по словам, можете ли вы объяснить такой лингвистический парадокс?

Девушка подчеркнула слово «лингвистический», давая понять, что отвертеться от ответа Миллер не удастся. Ада Львовна выпрямилась:

– Проблемы не совсем те же, тут я совершенно с вами согласна, но эмоциональный посыл, который несет эта газета, чрезвычайно важен для рабочих, и этот посыл, посыл борьбы за свои права… Законные, заметьте, права, права человека. А потребности человека во все времена одинаковые. И здесь…

– А помимо эмоционального посыла предлагаются ли какие-то конкретные действия? – прервала журналистка, наверное, слишком резко, но ей приходилось напирать, потому что, несмотря на высокую скорость реакции Вики и ее чудовищную скорость печати, наша информационная цепочка работала с отставанием, а на ответы Миллер студия реагировала неоднозначно.

– Почему вы позволяете себе перебивать? – тут же ухватилась Миллер за эту возможность перевести стрелки.

Однако у молодой журналистки, видимо, стояла серьезная прививка от конфликтных ситуаций, потому что она моментально искренне и с чувством извинилась и уже смотрела на Миллер сияющими честными глазами, ожидая ответа на свой последний вопрос.

– Что вы подразумеваете под конкретными действиями? Это газета, – не сдавалась Миллер. – Поясните, что конкретно вы хотите узнать, я не могу говорить за всю Одессу.