AlmaZa - Три цвета надежды [СИ]

— И ты всё равно, понимая это, пригреваешь змею на шее? — удивился Юнги.

— Она мне, действительно, нравится. Кроме того, врага лучше держать на привязи, чем вне досягаемости.

— Если уж ты так уверен в полном коварстве и продуманности этой парочки Квон, — принялся рассуждать Хосок. — То с чего ты взял, что ты был им совершенно не нужен? А если ты и был изначальной целью?

— С какой стати? — ухмыльнулся Джин.

— Я знаю, что ты не любишь об этом говорить и вспоминать… но твой старший брат… — напомнил Джей-Хоуп о давнем, болезненном вопросе, который, казалось бы, был закрыт.

— Мы с ним давно разобрались, кем он мне приходится после всего, что натворил. Так что у меня нет брата. Мы не упоминаем друг о друге, тем делая друг для друга единственное, что можем — не выдаём подробностей. — Джин посмотрел на свои искривленные пальцы на одной руке. Когда-то брат втянулся в противозаконные интриги, стал бандитом, и попал в серьёзные неприятности. Чтобы вытащить его, Джину пришлось согласиться поработать несколько месяцев на преступников: убивать, избивать, обманывать, отбирать. Выкупив своими поступками брата, Джин отправился в буддийский монастырь искупать грехи и очищаться, благодаря чему, волей судьбы, и стал золотым. Но, как выяснилось, брату было мало, и он вернулся к прежнему. — Я не хочу с ним встречаться, мы с ним ничего друг для друга не значим, поэтому через меня ни на что невозможно оказать влияния, в прочем, как и вообще узнать, что я как-то с ним связан. Он и сам не знает, что я золотой.

— И ты не хочешь ехать в Сингапур, чтобы не сталкиваться с неприятным? — поинтересовался Хосок.

— Месть не застилает мне глаза, — повертел перед ними Джин кривоватую конечность. — Я поехал бы в Сингапур только ради того, чтобы не дать Дами слишком утонуть в наущениях брата. Я намерен держать её от него подальше, насколько это возможно, ведь совсем не видеться с ним она не может.

— Я позвонил сегодня Ёнгуку, он поедет с нами, тобой и мной, — дополнил Джей-Хоуп складывающуюся картинку.

— Что ж, посмотрим, что из этого всего выйдет, — Джин поднялся. Ему снова не терпелось вернуться к себе и остаться наедине с той, которой не доверял, которую опасался и с которой не был до конца честен, и всё-таки к которой тянуло. Несмотря на все осторожности и сложности, грядущие в этом браке, он знал, что сможет любить, сердце и разум будут мирно сосуществовать, не входя в противоречия. Но приручить, перетянув на себя, эту прекрасную и непонятную девушку, стало первостепенной задачей в мыслях Джина.

Джей-Хоуп, так ничего и не сказав товарищам, прикинул, что лучше оповещать по факту. Сначала обручится, а потом уже раструбит о том, что тоже собрался обзавести женой. Поехав из квартиры Юнги и Ви прямо к кафе, где работала Хана, он быстро долетел до него и, заглушив мотор, пошагал искать ту, которая утром с ним даже не попрощалась. Её розовая блузочка завиднелась ещё издалека, в свете ламп, висящих над столиками. Она протирала один из них, составив грязные стаканы с остатками пивной пены на поднос. Хоуп остановился у него и, поймав поднятый взгляд Ханы, улыбнулся и сел перед ней.

— Добрый вечер, — покрывающаяся алым, как ртуть в нагревающемся градуснике, официантка несмело кивнула. — Как у тебя дела? Я к тебе по делу… — не дожидаясь продолжения, дрожащими руками схватив поднос, Хана развернулась и убежала. Хосок остался с раскрытым ртом. Что это было? Конечно, ночью все более храбрые, но чтобы после произошедшего между ними вот так пулей убегать, подкошенной стыдом — такого с ним ещё не было. Придется подождать, когда она оправится от его появления и вернётся.

Однако надежда его была наивной. Убежавшая Хана сначала несильно заплакала, спрятавшись в подсобке, а потом, быстро успокоившись, вообще передумала выходить, пока парень не уйдет. Она представления не имела, как решилась на всё ночью, приободряемая темнотой и любовью, но теперь её сжигал заживо стыд. Она отдалась ему, этому прекрасному, уверенному, блестящему, который пришёл, как ни в чем не бывало. Ей нужно было обслуживать его, но руки тряслись, а ноги становились, как растаявший воск. Смотреть ему в глаза и слышать его голос невыносимо, не думая о том, каким всё это было ночью… этой неповторимой и необычайной ночью.

Прождав больше получаса, пока не понял, что все заказы стали принимать другие официантки, Джей-Хоуп поднялся и пошёл к подсобкам. Спросив у барменши-администратора о Хане, он получил указание куда-то в сторону кухни. Обойдя стойку, он предвосхитил возмущение крупной купюрой, сунутой в карман женщине.