AlmaZa - Три цвета надежды [СИ]

— А мне надоело, что мужчины не спрашивают женского мнения, — уперлась она.

— Будда, на ком я женился! — шутливо возвел ладони вверх Джин. — Дами, я серьёзно, нам нужно поспать, отдохнуть, и на выспавшуюся голову обмозговать всё, что накопилось, — понимая, что с ней не собираются обговаривать план того, как принять предложение Джиёна о гостеприимстве, она заглотила это, как обиду и, надувшись, некоторое время посопротивлялась Джину, тянущему её в спальню. Но потом усталость дала знать о себе, и девушка, опустив руки, прошла следом, посмотрела, как Джин, снявший брюки, откинул одеяло и забрался под него. Постояв около выключателя под выжидающим взором венчанного мужа, Юна щелкнула свет и, сняв его же рубашку с себя, нырнула под одеяло рядом. Теплая рука тут же нашла её и, подгребя к себе, прижала к груди. Ощущая никогда прежде не испытываемый уют и спокойствие, Дами замерла, прислушиваясь к себе. Никогда раньше она не говорила ни с кем так откровенно, не обсуждала своих сомнений и грызущих волнений, ни с кем не была близка настолько, чтобы поговорить о брате. Да, брат решал раньше все дела за неё, приказывал и распоряжался, и всё в основном откуда-то издалека, не общаясь с ней много и не вникая в её нужды и желания. От этого ей и хотелось избавиться, а не приобретать другого тирана взамен первому. Но когда губы Джина коснулись её виска и он в темноте произнес: «А ты сама хочешь к нему ехать или нет?», Дами вдруг почувствовала, что есть кто-то, кого действительно тревожит, что она хочет. Едва ли не задрожав от этого открытия, она закрыла глаза, съежившись под рукой мужчины, с которым так внезапно оказалась в одной кровати на законных основаниях. Свою руку она положила на его талию.

— Давай поговорим об этом утром? — повторила она его предложение, и сама не заметила, как уснула.

Хосок проснулся на узкой кровати общежития, не найдя рядом с собой ту, с которой засыпал. Брезжил свет дня, царила тишина. Скинув с себя одеяло, он потер сонные глаза и, пока ворочался, услышал девичий вскрик, на который тут же распахнул веки. Одна из соседок Ханы, с расческой в руке, стояла уставившись на него.

— Доброе утро… — попытался он разрядить паузу, но студентка лишь слабо кивнула ему. Куль из одеяла, образовавшийся над ним, послужил надежным прикрытием, и вернувшиеся под утро девицы думали, что Хана спит одна — разве можно было предположить о ней иное? Уснувшие так же крепко, как гость их комнаты, они не слышали, как приятельница встала, собралась и ушла к первой паре, а когда встали сами, собираясь к третьей, то с удивлением подумали, что это всё та же их соседка впервые в жизни проспала лекции. — А где Хана? — задал риторический вопрос Джей-Хоуп.

— В университете… наверное, — опознав в нем того, кто так и не переспал с ней несколько дней назад, девушка ошарашено пыталась понять, как же так произошло, что сбежавший от неё вернулся, но вернулся не к ней, а их ботаничке, никогда прежде не знавшей мужского общества.

— Ясно, — не имея комплексов при дамах, знавших плотские удовольствия не понаслышке, Хосок спустил ноги с кровати и, найдя глазами все детали своей одежды, незамеченной невнимательными подругами, собрал их и принялся натягивать на себя, последними выудив из-под кровати ботинки. — До свидания! — вежливо попрощался он и пошел по коридору, к лестнице, чтобы покинуть общежитие. Он был не рад, что не услышал, как уходила Хана. Нехорошо это по отношению к ней. До скольких у неё занятия? Надо будет наведаться сюда, или в кафе, где она работает, ещё раз попытаться извиниться. Впрочем, ночь удалась после того, как он взялся за вторую попытку и, оставалось надеяться, что подобные извинения скрасили первое впечатление. Джей-Хоуп вспомнил буквально всё, что знал и умел, чтобы не сломать у девочки правильное восприятие сексуальных удовольствий. Собственно, доказывая то, что они — эти сексуальные телодвижения — созданы для удовольствий и из них состоят, Хосок похудел килограмма на два за пару часов. Ноги и бедра болели от напряжения, руки ныли, губы стерлись, а спина соглашалась выпрямляться очень постепенно. Плечи до самых лопаток тянула приятная боль, как после тренировок в спортзале. Но Хана в конце концов затрепыхалась в оргазме, и цель была достигнута. С чувством собственного достоинства, Хосок потянулся на крыльце, пожелав доброго дня консьержу и, вспомнив о том, что забыл ночью бумажник и мобильный, отправился на его поиски.