AlmaZa - Герой женского общества [СИ]

— Люди получают не требуя, а действуя и добиваясь, — озвучила своё мнение Чонён. Намджун не успел открыть рта, как старшая продолжала диспут:

— Наша трудолюбивая малышка, если тебе хочется использовать эти методы — пожалуйста, но ты рассуждаешь, как ребёнок, ещё не знающий реальности. Когда ты подрастёшь и окажешься во взрослой жизни, то узнаешь, что если не будешь чего-то требовать, то останешься без всего. Добиваться можно всю жизнь, и ничего не добиться.

— Давайте играть! — хлопнула в ладоши Чжихё, привлекая внимание.

— Да, пожалуйста, научите меня не быть разрушителем, — улыбнулся Намджун, поддерживая смену настроения и направления беседы. Но в нём всё равно остались отголоски этого рассуждения, и даже больше не говоря с девушками о прямолинейности и лживости умалчивания, гадал, хорошо ли, когда женщина ведёт себя так, как Сынён, честно и откровенно? Ему не хотелось осуждать её, потому что она была сестрой Чжихё и Чонён, но и согласиться никак не получалось. Проблема-то скорее была не в её любви к искренности; Намджун до сих пор и сам думал, что лучше бы ему говорили, чего от него хотят, чем заставляли догадываться. Проблема была в качестве желаний Сынён. Мало того, что она искала денежный мешок, и мужчина без миллионов её бы вряд ли порадовал, так она ещё и не видела рядом с собой никого, кроме некоего идеального парня, у которого не должно быть недостатков. Где она хочет такого найти? Не бывает среди реальных людей таких, в которых не к чему придраться. И пока она это не поймёт, пока не смирится с этим, так и будет порхать от одного к другому, по десять штук одновременно. Это неправильно, но как её образумить? И стоит ли? Зачем внушать девушке, что следует полюбить какого-нибудь обычного парня, если самостоятельно она ещё не влюбилась? Это же чувство такое — необузданное и самовольное, оно когда захочет, тогда и придёт, или не придёт вовсе.

Намджун из всех партий выиграл только одну, но дженга ему всё равно понравилась. С сиротами Пак было душевно и весело, ощущалось семейное тепло и покой. Три разных характера, кажущихся несовместимыми, отлично уживались, и сёстры, вопреки тому, что можно было бы подумать, не ссорились и не ругались, даже когда сообщали друг другу различные точки зрения. Намджуну не хотелось уходить, поэтому он согласился на чай после вина, когда игра была собрана в коробку и убрана. Чтобы посидеть ещё немного в приятном обществе, мужчина согласился бы и ещё на час позора, когда один за другим следовали только проигрыши.

Сынён позвонил по телефону какой-то кавалер, и она ушла в соседнюю комнату с ним болтать. Чжихё суетилась, убирая бокалы и принося чайные чашки, домашнее печенье и самодельные имбирные пряники. Намджун поплыл и погряз где-то в этом всём, когда почувствовал острый укол локтя под ребро. Вздрогнув, он повернулся к Чонён, прозорливо на него смотрящей с известным лукавством.

— Что?

— Вы пялились на задницу Чжихё, — когда та вышла, сказала тихо младшая.

— Я? Да нет, — нетвёрдо произнёс Намджун, понимая, что так безответственно и по-детски обнаружил себя.

— А теперь ещё и врёте.

— Я не вру! Я просто следил за единственным движущимся объектом! Если бы был включен телевизор, то я бы смотрел туда! — Сам не находя убедительности в своих отговорках, Намджун нахмурился и постарался вообще не смотреть на вернувшуюся Чжихё, чем, конечно же, выдал себя ещё сильнее. Ему было боязно, что Чонён немедленно огласит разоблачение сестре, но она промолчала, продолжая глазами издеваться над мужчиной. Полная озорства, она будто говорила взором: «Я знаю все ваши шальные мыслишки».

— Ой, я ещё остатки кекса забыла! — подскочила Чжихё и опять исчезла на кухне.

— Почему бы просто не признать, что пялились? — шепнула Чонён ещё раз.

— Да я не!.. Я… — Намджун взял имбирный пряник и, прежде чем оценить его на вкус, нашёл в себе смелость: — Если есть на что посмотреть, почему бы и не посмотреть? Разве я сделал что-то плохое?

— А я разве сказала, что это плохо? — «Нет, она не говорила» — подумал Рэпмон и набил себе рот выпечкой Чжихё. Очередная вкуснятина. Она не только имеет соблазнительные формы, но и своими руками творит чудеса. В голову Намджуна полезло совсем не то, что должно было. Если юркие ладошки что-то в фантазиях и мяли, то совсем не тесто.

— А вот и чай, — внесла на подносе заварочный чайник Чжихё, поставила его осторожно на столик и села напротив мужчины. Видя, что он ест продукт её кулинарного искусства, она словно смущалась от его довольного лица при этом процессе. Немая оценка «отлично» не ускользнула от внимания хозяйки и она, радуясь, что угодила, перекинула через плечо волосы, занимая опустевшие руки. Через силу она смогла задержать взгляд на взгляде Намджуна, посмотревшего на неё слегка исподлобья. Обычно она не выдерживала долго мужских взглядов, но этот был слишком уж добросердечным и ласковым. В этом лёгком наклоне головы, из-за чего создавался не то виноватый, не то просящий вид, проявилась какая-то особенная расположенность, и Чжихё сделалось неудобно, хоть и приятно, потому что она ощутила, как в этом зале перестал присутствовать босс или друг её младшей сестры. В этой комнате присутствовал мужчина, и она ощутила себя интересной девушкой, а не бухгалтершей. Но, кружило сомнение, что это всё ей лишь кажется, и господин Ким либо видит в ней свою подчинённую, либо то же самое, что весь противоположный пол, включая Богома — смазливую мордашку, миленькую девицу, с которой можно было бы «помутить», и никакого подлинного, серьёзного и основательного интереса нет и здесь. Сынён вернулась, и взгляд разорвался.