AlmaZa - Герой женского общества [СИ]

— Я тебя понимаю. Твои требования и желания законны. Ну, так и что же? Ты ему сказала об этом?

— Сказала, но он умеет отвечать так, что ничего не понять. На прошлой неделе сказал, что я ему навязываю что-то, не считаясь совершенно с его мнением, и после этого не звонил. Я подумала именно о том, о чём переживала и до этого, что вот оно доказательство — он берёт и исчезает, он не будет со мной всегда. Но вчера он позвонил, опять хочет встретиться.

— Ты согласилась?

— Да, я готова его выслушать, — Чжихё повернулась, посмотрев на Намджуна. — Он же не стал бы возвращаться, если бы не был согласен на мои условия, как думаете? Он, наверное, понял, что я не хочу быть девочкой для прогулок и тогда, может, мы дальше будем вместе. Он звонил сегодня и сказал, что вы с вашей невестой тоже придёте. Правда? — «Вот шустрый, уже успел и ей перезвонить, и сообщить всё. Но как теперь быть? Чжихё в любом случае пойдёт на эту встречу, надо бы за ней приглядеть. Вернее, за Богомом. С его напором и наглостью он дожмёт любую».

— Да, если Соа не откажется и будет свободна, мы приедем.

Намджун подъехал к подъезду Чжихё и, понимая, что остался последний шанс для разговора и прямоты, пока она отстёгивала ремень безопасности, скоро спросил:

— А ты хочешь быть с Богомом? Ты его любишь? — Девушка с румянцем стеснения на щеках замерла. Между её пальцев ремень плавно выскользнул сам, примостившись на своё место, как змея в кувшин факира.

— Я не могу сказать, что люблю его до безумия, но я… временами я очень хочу быть с ним. — Не выпрыгивая из машины, она задумалась, собираясь выйти тогда, когда исчерпывающе ответит начальнику. — Он мне сильно нравится, и когда мы вместе — бывают по-настоящему замечательные моменты, но потом что-то такое… что-то эфемерное, неудержимое, что-то временное в этом всём проскакивает, и я понимаю, что Богом — как вода, он окатывает собой, но потом стекает и испаряется. Он не даёт того последнего, закрепляющего ощущения, за которое я бы его полюбила. Я могла бы его полюбить, но когда он вновь демонстрирует свой перелётный нрав, свою эгоцентричность, своё поверхностное отношение ко многому и шутит на серьёзные для меня темы, я испытываю и гнев, и разочарование, и печаль, и всё это внутри меня клокочет, не давая чувствам разрастись во что-то бескрайнее и потерять голову. Вы понимаете меня? — поискала в глазах Намджуна сочувствия Чжихё.

— Думаю, что да. — Вместо того чтобы просто ответить сопереживанием и отвернуться, мужчина засмотрелся в эти большие и искренние глаза, глаза девственной бесхитростности, готовые отдавать, но не желающие быть вычерпанными и опустошенными. «Да, я видел, как она была готова поддаться эмоциям и чувствам, как она хотела довериться и принадлежать Богому, но вместо того, чтобы ответить на её нетайный зов, он предпочитал опутывать её своей паутиной, не даря твёрдой почвы под ногами. И ей приходилось срываться с тех вершин, на которые карабкалось её сердце за любовью. Это то, чего я хотел бы от Соа, чтобы она расслабилась, раскрепостилась, чтобы поняла, что я надёжен и сделаю всё для нас, я не брошу, не предам и не отрекусь, пусть только снимет с себя возложенную вечную ношу самостоятельности и эмоциональной скупости. Да, я сказал ей, что мне в ней нравится умение владеть собой, но помимо владения собой в ней слишком твёрдый стержень, и недостаточно женской мягкости. Интересно, а я бы мог дать Чжихё то ощущение надёжности и уверенности, какие ей нужны?». Поняв, что проскочила предательская, неприличная мысль, Намджун про себя выругался и, опустив взгляд с глаз на губы, велел себе выходить из машины. Ему не только захотелось узнать ответ на свой неуместный вопрос, но и поцеловать эти девичьи уста. Какого чёрта? Он же в отношениях! Он должен остепениться, должен! Почему он заглядывается на чужую девушку? Почему он не может, как Дэхён или Ёндже, не видеть других, кроме своей? Что с ним не так? Он больной жёлтый попугайчик, и Ёндже его не убедит в том, что нормы бывают разные. «И Хосок больной — с этим вообще не поспоришь, он по жизни придурок! — рассыпал ярость на всё вокруг Намджун, но потом остыл. — Я любя, конечно. Хосок отличный человек и друг. Но что в нас с ним не так?».

Выпустив Чжихё из авто, мужчина уставился себе под ноги, чтобы больше никуда не смотреть, и пошёл в гости к сёстрам. Может, хотя бы Чонён отвлечет его от ненужных мыслей.

Опомнившись почти на пороге, что идёт с пустыми руками, Намджун извинился и попросил подождать его немного, умчавшись в ближайший супермаркет. Минуя автомобиль, он пешком домчался туда и обратно, укоряя себя за то, что при этой девушке теряет какую-либо сообразительность. Хорошо, что она не его секретарша, как бы он тогда работал? И вообще, с какой стати у него так не зашкаливает возбуждение от Соа? Только потому, что она уже ему принадлежит, а Чжихё — нет? Или потому, что с Соа уже было, а с Чжихё — нет? Так не пойдёт, это аморально и ошибочно, всегда тянуться к недостижимому, и игнорировать то, что имеешь. Нет, он не игнорировал Соа, и несколько раз у них был секс, очень неплохой секс, он даже заходил на вторую посадку, но почему-то не будоражилось его воображение в отсутствии Соа, он не грезил о ней, а планировал встречи, он не умирал в ожидании свидания, а стойко ждал, когда оно состоится, и вроде бы это должно было быть плюсом, ведь жить нужно в спокойствии, а не на вулкане. «Если я стану жить с девушкой, от которой у меня все мысли о постели и постоянный стояк, я проебу бизнес как не хрен делать» — подумал Намджун, заново поднимаясь по лестнице на второй этаж. Похоже, отлучка в магазин ему потребовалась, чтобы снять напряжение и отвлечься, и только потом уже, чтобы не заявиться в гости без сладостей, фруктов и бутылки вина. К чему он взял бутылку вина? Намджун смотрел на неё, находящуюся в своей руке, пока ждал отклика на нажатый звонок. Чонён пить ещё рано, уж не собирался ли он выпить по бокалу вдвоём в Чжихё? Это обязательно бы что-то значило, или двое взрослых людей способны просто выпить вина, по-дружески?