AlmaZa - Герой женского общества [СИ]

— Думаю, что да. Но, на самом деле, все мужчины, наверное, полигамны. Даже влюблённому трудно удерживаться от соблазнов, это всё физиология…

— Не надо сваливать на физиологию, — отмахнулась Чонён. — Человек не раб инстинкта, он способен рассуждать. Однолюбы существуют, я уверена. Хотя их мало. Девушки же тоже разные. Посмотрите на нас троих, мы сёстры, и то совершенно по-разному себя ведём. Сынён, мне кажется, глубоко любить не умеет, она только увлекается. Чжихё верит в чистую и светлую любовь, она романтичная. А я вообще об этом не парюсь. Вот так вот. А вы?

— Что — я? — Чуть не обжегшись кипятком, отставил Намджун на столик чай.

— Бабник или однолюб?

— У меня было много девушек, однолюб из меня уже не вышел.

— Ну, а хотя бы единовременно? Вы изменяли когда-нибудь?

— У меня никогда не было продолжительных отношений, чтобы успеть изменить, — расстроив самого себя осознанием этого, признал Намджун. — Месяца три-четыре, и всё, роман исчерпал себя. Я считаю, что измены рождаются в том случае, когда привычка не даёт расстаться, а остывшие чувства уже не дают удовлетвориться. У меня всё происходило проще, привычка не успевала вырабатываться.

— А как же сейчас? Вы разве не встречаетесь с кем-то? — На этот раз удар раздался в окно, заставив стекло продребезжать. Чонён вздрогнула, но не от испуга, а от неожиданности. Поставив чашку тоже, она встала и подошла к окну, распахнув шторы. — Вот придурок, снежки кидает!

— Это всё тот же? — поднялся Намджун. Чонён развернулась к нему:

— Не подходите! Не надо, чтоб вас тут видели.

— Но это его может остановить…

— Я сама разберусь, не беспокойтесь. — Накинув спортивную куртку на молнии, Чонён открыла окно, впустив в квартиру мороз зимы, и высунулась на улицу. — Ты в детстве в снежки не наигрался?! — крикнула она вниз.

— Почему ты не открываешь дверь?! — послышался низкий голос со двора.

— Я не принимаю без предварительного звонка!

— Ты сама не дала мне свой номер!

— Сделай из этого вывод!

— Ты боишься впускать меня, потому что одна дома? — послышалась коварная усмешка.

— Да, за тебя боюсь, потом будешь плакать и жаловаться, что с тобой жестоко обошлись!

— Ну, ты открой дверь, и мы проверим, буду я жаловаться или нет. Поверь, ты-то уж точно не пожалуешься, и не пожалеешь, — спокойнее, но всё равно как-то не очень по-доброму предложил неизвестный под окном. Намджуну чесалось выйти и дать ему в ухо.

— Хорошо, ты угадал, я не открываю, когда одна дома.

— А я бы не пришёл, не будь ты дома не одна. Я видел, как вышла вторая твоя сестра…

— Ты уже и о них справки навёл?

— Я и не такое могу. Ладно тебе, Чонён, впусти меня хотя бы погреться, жалко тебе что ли?

— Чжунэ, иди спать отсюда!

— А если не уйду? — Чонён засунулась обратно и, не закрывая окна, метнувшись в свою спальню, вышла оттуда с профессиональной тяжёлой битой. Вместе с нею она вернулась к разговору с поклонником.

— Как ты думаешь, я тебе ею по башке двину, или кое-куда вставлю?

— Не будь такой злюкой, Чонён. Такая красивая девочка, и такие манеры…

— У меня хоть что-то, а у тебя — ни красоты, ни манер!

— Это у меня-то?! — подавившись иронией, обидой и возмущением, фыркнул где-то внизу молодой человек. — А кто тогда, по-твоему, красивый? Твои друзья-задохлики?

— Ну не ты же, в самом деле! Кто тебе сказал, что ты красивый?

— Такие вещи не нуждаются в словах, это понятно из реакции противоположного пола.

— Вот я противоположный тебе пол, и единственное моё желание — это жахнуть тебе битой по темени. Так обычно реагируют на мужскую красоту?

— Тебе хочется показать, что ты неприступная, да? Тебе нравится, что я тут стою и распинаюсь, а ты меня не пускаешь. Хочешь поводить меня за нос? Ты ещё сама за мной бегать будешь, Чонён!

— Да-да, сверкая пятками, на опережение с троллейбусом! Спокойной ночи, Чжунэ, не трать своё драгоценное аполлонское время на меня! — Не выслушивая ответа, Чонён закрыла окно и, положив биту на подоконник, зашторилась.

— А ты умеешь давать отпор, — оценил Намджун.

— Это цветочки, я могу и грубее.

— Он ушёл?

— А чего ему делать? Дверь вышибать? Он не настолько придурок. — Чонён вернулась на диван, взяв кружку в руки. Вся её спесь и агрессия испарились, Намджун увидел в ней новую черту, не наблюдаемую до этого: женственность и мечтательность. Чонён на несколько мгновений провалилась куда-то в себя, где были совсем другие картинки, не те, что предоставила реальная жизнь.