Макс Коллинз - Агата и тьма

Как это ужасно, обладать повышенным чувством иронии: единственное, что по-настоящему всегда ее пугало, — это мысль оказаться похороненной заживо. Она избегала бомбоубежищ именно по этой причине.

Ну что ж: она останется спокойной. Она не даст волю своей фобии. И не станет глупой старухой-истеричкой.

Всмотревшись в гору мусора перед собой, примерно там, где должна находиться улица, она, встав на четвереньки, начала раскапывать путь наружу. Какое-то время никаких проблем не возникало, и она была довольна своими усилиями.

А потом плита сместилась и упала — Агата тихо вскрикнула.

Стена и другие остатки строения удержали плиту, но этот покосившийся «потолок» теперь находился всего в нескольких дюймах от ее головы. Она в гробу. Похоронена заживо. Агата Кристи погибает смертью, достойной пера Эдгара По.

Молясь (не за себя, а за Макса и Розалинду и тех внуков, которые еще только могут родиться), она не сдавалась, загребая мусор и убирая небольшие обломки, обломки побольше, — и продвигалась вперед, пока не добралась до крупного фрагмента покосившегося потолка, похожего на ту плиту, что оказалась сверху. Ей не удавалось за него ухватиться — а если и удалось бы, то не хватило бы сил сдвинуть.

Тяжело дыша под своим платком, она села на пол — и усталость ласково шептала ей на ухо, изнеможение гладило каждую мышцу, кость и жилу: отдохни. Усни. Жди. Кто-нибудь придет…

…возможно, смерть.

И пока она рассматривала возникший впереди тупик, плита потолка пошевелилась — словно сама по себе.

Она услышала хриплое дыхание напряженных сил — и плита сдвинулась, на мгновение она увидела лицо — юный курсант! — и улицу…

…а потом посыпались новые обломки, заполнившие отверстие.

Однако они вдвоем — Агата и ее спаситель — расчистили путь. Еще один кусок потолка обеспечил защиту от верхних обломков, образовав проход, и она протянула руки пареньку, а он схватил ее за руки и протащил — осторожно, но уверенно — сквозь отверстие.

Он помог ей подняться на ноги со словами:

— Миссис Маллоуэн, боже правый! У вас все хорошо?

Она обняла курсанта, улыбнулась юному красивому лицу и сказала:

— Лучше не бывает… благодаря вам, молодой человек.

Раздавшийся позади них шаткий звук — хруст и грохот смещающихся обломков — моментально привлек их внимание: прохода, по которому выбралась Агата, больше не было.

А она была.

Она дотронулась до щеки паренька и прошептала:

— Спасибо вам, милый.

Он опустил глаза, явно досадуя:

— Мной двигал эгоизм: мне нестерпима была мысль о том, что в мире больше не будет ваших книг.

Улица уже заполнилась зеваками, констеблями и пронзительным воем — не сирены, предупреждающей о налете, а сигналом о скором приезде пожарных.

Джанет Камминз суетилась вокруг спасенной Агаты, помогая ей отряхнуться. Было очень нелепо и комично стоять вот так, в шубе и вечернем платье, покрытых слоем пыли, грязи и мусора. Воздух снаружи был хотя и пригоден для дыхания, но тоже полон грязной взвеси. Констебли повышали голос, пытаясь добиться порядка.

Агата с необычайной ясностью мысли спросила:

— Кто-нибудь еще был в театре? Разве в кассе никого не было?

— Там был Клеменс, — ответила Джанет, — помощник администратора. Он был в кабинете, убирал деньги в сейф. Его взрыв не затронул: основной удар пришелся по фойе. Он смог добраться до запасного выхода.

— Наверное, неразорвавшаяся бомба, — предположила Агата. — Какой-нибудь мусорщик стремительно отправился на небеса.

В этот момент, наконец, за ней пришла машина: величественно подкатил «Роллс-Ройс». Шофер в форме вышел из машины и удивленно уставился на подошедшую Агату.

— Я в полном порядке, — объявила она, — но желаю, чтобы меня осмотрели в больнице университетского колледжа. Вы отвезете меня туда?

— Да, мэм, — открывая перед ней заднюю дверь, ответил шофер.

Джанет с мужем помогли Агате устроиться.

— Мы поедем с вами, — сказала Джанет, заглядывая в машину.

Ее глаза были полны тревоги.

— Не будь глупышкой. Возьми такси до «Савойи» и сообщи, что все слухи о моей кончине как минимум легкое преувеличение… Молодой человек… Гордон, да?

Курсант наклонился рядом с женой:

— Да, мэм.

— Вы так напоминаете мне моего первого мужа! Он тоже был красавцем героем. Как мне вас отблагодарить?

Паренек был настолько покрыт грязью, что единственным светлым пятном на нем стала его улыбка:

— Книги с автографом будет более чем достаточно.