Макс Коллинз - Агата и тьма

— Я и не хочу быть соавтором. Я просто хочу вас консультировать. Вот был бы чудесный сюрприз для Макса: он возвращается — и узнает, что действие вашего нового романа происходит в Древнем Египте.

После отъезда Макса этот разговор повторялся бесконечное число раз.

И заканчивался он всегда одинаково:

— Посмотрим, Стивен.

А потом она рассказала ему о своем исследовательском проекте с сэром Бернардом Спилсбери.

— Это, похоже, опасно, — сказал Стивен скептически.

— Не глупите. Может, я и стану ездить на места преступлений, но это все.

— И все же… мне это не нравится. И, думаю, и Максу не понравилось бы.

— Он отреагировал бы, точно как вы, милый Стивен: инстинктивно-шовинистически, а потом я бы ему напомнила, что исследования сэра Бернарда в чем-то похожи на его собственные: копание в прошлом. А моя работа — по крайней мере, такая, какой я сейчас ее вижу, — требует от меня собственных исследований. И я получила бы от Макса благословение.

Его темные глаза под темными бровями смотрели напряженно:

— Не знаю, Агата. Пожалуйста, будьте осторожны.

— Да еще неизвестно, выйдет ли из этого хоть что-то. Этот Потрошитель может больше никак себя не проявить, или те два убийства вообще окажутся не связаны между собой.

Стивен неловко поерзал на жестком сиденье.

— Но если новый Джек-Потрошитель действительно начал шнырять по Лондону, используя затемнение вместо тумана… это само по себе опасно. Вам следует передумать.

— Вот что я вам скажу, Стивен: не приближайтесь к таким, как Джанет Камминз, и я подумаю о том, чтобы… передумать.

— Вы — жестокая женщина, миссис Маллоуэн.

— Миссис Маллоуэн! — словно эхо окликнула ее Айрин. — Агата!.. Можно вас на минутку?

Агата укоризненно посмотрела на Стивена и отошла, бросив на прощанье:

— Ведите себя хорошо, пока меня нет.

— Извините, что прерываю ваше общение, — сказала Айрин, поддразнивая ее дружелюбно, но не без ехидства, — но вам удалось хоть сколько-то внимания уделить прослушиванию?

— Конечно, удалось.

— Я колеблюсь. Мне надо выбрать из трех кандидатур.

— А вот и нет, Айрин. Вы прекрасно знаете, что эта Уорд — лучшая. Остальные совершенно ужасны. Мисс Уорд самая привлекательная и мой текст подает хорошо… ну, по крайней мере, приемлемо.

Айрин вздохнула:

— Мне ужасно противно давать роль очередной «находке» Берти.

Агата тронула ее за локоть:

— Берти любит только вас, Айрин. Так же как вы любите только театр. Возьмите лучшую — иными словами, мисс Уорд.

Следующий вздох был очень глубоким:

— Ну… я ее хотя бы еще раз прослушаю.

Нита Уорд вернулась — и к этому моменту они с Ларри уже стали закадычными друзьями: пересмеивались, дотрагивались друг до друга. Раньше Агата была уверена, что в Ларри нет и капли волокитства, однако хорошенькая особа вроде Ниты Уорд, хоть и явно видавшая кое-какие виды, видимо, способна была отыскать эту каплю без всякого труда.

— Те же самые две сцены, пожалуйста, — объявила Айрин. — Ларри, пожалуйста, снова читайте за двоих персонажей.

Театр снова наполнили строки Агаты Кристи, и миссис Маллоуэн была просто заворожена…

…по крайней мере до тех пор, пока не задумалась о том, есть ли ее десяти причудливым убийствам… ее убийствам ради развлечения… место в мире, где идет война, и в городе, где «шныряет» (как красочно, хоть и в шутку, выразился Стивен) некий Потрошитель.

В эти дни Вест-Энд, казалось, был переполнен людьми в форме, однако не каждый парень в хаки вызывал уважение и получал льготы, которыми пользовались так много людей. Тем не менее «инспектор первого класса» все-таки звучало внушительно, так ведь?

Так, будь Джек Роулинз полицейским, а не проверяющим счетчики электрической компании.

В свои тридцать шесть, считаясь ветераном среди «инспекторов», Роулинз за восемнадцать лет работы чего только не повидал: толстух, вылезших из ванной, прелестных гибких дамочек, вышедших из-под душа (последние случаи Роулинз бережно хранил в памяти, словно засушенные цветы, тогда как первые старался забыть). Брехливые собаки, оставленные без присмотра младенцы, «отключившиеся» пьяницы — чего только не случалось в его службе Богу, стране и зарплате!

И, несмотря на мизерное уважение окружающих к его работе, Роулинз пережил немало опасностей на разбомбленных улицах, огибая воронки, перешагивая через пожарные рукава, обходя неразорвавшиеся бомбы. Когда бомба нарушала подачу электричества, кто ложился на амбразуру? Пехотинец или моряк? Черта с два! Это были такие, как Джек Роулинз…