Вера Миносская - Хранители

В таверне дальше по берегу сидела компания. То, что им, пусть и издали, видна моя обнаженная натура, не смущало меня. Критский юг принадлежит нудистам, мы тут в своей стихии. В 60—70-х годах вольный дух обосновался на побережье Ливийского моря вместе с колониями хиппи. Со временем их поселения сгинули, но атмосфера всеобщей расслабленности со всеми ее атрибутами, в том числе нудизмом, осталась. Кажется, даже географическое положение этого самого южного края Европы, зависшего меж двух континентов, делает несерьезными любые законы, кроме одного, сформулированного все теми же хиппи: здесь всегда сегодня, а завтра не наступает никогда.

Натянув топик и шорты, я дошла до таверны и села за столик, уходящий четырьмя ногами в смесь песка и гальки. Попросила фраппе. И немного поболтала с хозяйкой — Поппи, знакомой Ивана.

Разговор за столом, где сидела компания молодых людей, велся на упрощенной версии английского, как бывает в многонациональных сообществах. Обернувшись, встретилась с пристальным взглядом пригожего молодого человека. Сначала я приняла его за англичанина, поскольку в отличие от остальных собеседников на этом языке он говорил, насколько я могла судить, безупречно. Высокий, худощавый, с пушистыми ресницами вокруг темных глаз. Стиль одежды также был иной, нежели у молодых горожан на Крите, предпочитавших джинсы и футболки. На нем были брезентовые брюки с большими накладными карманами и ярко-желтая рубашка навыпуск. Одна из девушек была явно к нему неравнодушна — опиралась локтем о спинку его стула и нагибала голову, ловя взгляд.

Солнце над морем тонуло в дымке, обещая знойный день. Где-то неподалеку двое мужчин уже закончили работу, Мария готовится накрывать стол. Пора возвращаться. Я быстро расплатилась и пошла к пикапу, чувствуя меж лопаток все тот же прицельный взгляд.

Едва села за руль, в зеркале заднего вида показался красный кабриолет, мигающий фарами. Очевидно, мне, поскольку, кроме нас, на грунтовке никого не было.

Увидев мои поднятые брови, красавец из таверны засмеялся. Приткнул «фольксваген» на обочину и перепрыгнул через дверцу.

— Привет! Удивлена? — опираясь об окно пикапа, спросил он по-английски.

— Да, нечасто встретишь на критских грунтовках такую машину, — медленно ответила я.

Английский был непривычен, заставлял много думать и скудно говорить.

Он представился. Оказалось, Маркос — критянин. И я с облегчением перешла на греческий.

— Мы с тобой коллеги, — заметил он. — Я тоже дизайнер. Поппи сказала, что хозяина отеля, в котором ты работаешь, зовут Иван. И, представляешь, только тогда я вспомнил: он партнер моего отца. Папе принадлежит здание, где у Ивана таверна в Ханье! Они даже думают вместе отремонтировать его и открыть небольшой бутик-отель. Дом-то XVII века, венецианский.

— Да, слышала, — машинально отозвалась я. — В смысле про здание.

Когда Маркос узнал, откуда я, брови его взлетели:

— Не понимаю, как ты бросила Москву и переехала сюда, в глушь? Здесь же ни кино, ни театров. Ты любишь театр?

— Нет.

— А кино?

— Кино люблю. Маркос…

— И я! Обожаю! У тебя какой любимый сериал?

— «Во все тяжкие», «Светлячок».

— Хм… А как насчет «Теории большого взрыва»?

— Не люблю мелодрамы и ситкомы, — тоскливо косясь на дорогу к дому, вздохнула я.

— Прекрасно! Слушай, не хочу тебя забалтывать. Но мне было бы интересно взглянуть на твой отель, если ты не против. Видишь ли, я занимаюсь гостиницей отца в Рефимно и веду еще несколько проектов. Обещаю не красть идеи. — Он запрокинул голову и неожиданно высоко рассмеялся.

«Папенькин сынок, — думала я, глядя на его дергающийся кадык. — Стулья с мантинадами перед визитом коллеги спрячу, а остальное пусть смотрит. Все же сын Иванова партнера…» Дала телефон и быстро распрощалась.

Когда я свернула к отелю, на парковке показалась встречающая меня Мария. Рукой она прикрывала глаза от низкого солнца.

— Что-то ты долго, — сказала она, когда я заглушила мотор.

Вечером пришла эсэмэска от Маркоса:

«Однажды весной, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина. Узнаешь?»

Я вздохнула.

«Я могу процитировать дальше по памяти. А ты долго рыл интернет?»

«Нет! Это мое любимое произведение у Булгакова. Я не сказал тебе — чтение моя страсть. Одна из. Могу я заехать завтра?»

Чрезвычайно прыткий молодой человек. Но пусть приезжает. Интересно, что скажет собрат во искусстве. Если только желание ухлестнуть за мной не придушит его профессиональную искренность.