Вера Миносская - Хранители

Днем мы шили, пилили, подключали и утирали потные лбы — кондиционеров не было, а солнце уже в апреле шпарило так, что за неделю у меня сгорели плечи. Мы — это трое пожилых критян и я.

Моими главными помощниками были Мария и Димитрис — супружеская пара, нанятая Иваном. Было им по шестьдесят с хвостиком. В прошлом он работал инженером, она — школьным учителем. Димитрис ведал всем, что было связано со строительством, электричеством, водоснабжением. В подручные ему до конца сентября Иван взял рабочего — Янниса. Мария помогала мне шить, вела хозяйство.

Я ощущала себя просолившимся с головы до ног Просперо, а Мария, Димитрис и Яннис были моими добрыми духами. Никогда прежде не чувствовала я такой силы в руках, уверенности в конечном результате и нежности к Ивану.

В моей прежней, московской, жизни я работала дизайнером в туристическом агентстве. В свободное время делала керамическую посуду и рисовала. Кое-что продавалось в арт-салонах, были и постоянные покупатели и даже, со временем, подражатели. Превращению хобби в профессию мешало мое нежелание вливаться в московскую дизайнерскую тусовку. Куда сильнее меня интересовали новости с далеких критских берегов. Лет десять назад, приехав посмотреть, как устроился в эмиграции Иван, я поначалу растерялась от чувства свободы и защищенности, охватившего меня. Я ныряла и бродила где вздумается, возвращалась ночными дорогами, и радость не была омрачена хотя бы малейшим опасением — точно огромный отец, выпуская меня гулять, улыбался и следил за мной. С тех пор на остров я ездила часто, стала администратором критского форума при турагентстве и выучила греческий.

Поэтому, когда зимой Ваня объявил о покупке отеля, я так обрадовалась, что в приступе эйфории (изрядно подогретой коньяком во время обмытия сделки по скайпу) поклялась драить там полы и работать горничной.

Ваня фыркнул:

— Еще чего! Горничной будет какая-нить тетенька из соседней деревни… Но на первых порах, пока с персоналом будет туго, тебе, конечно, придется крутиться белкой: работать и творцом, и управляющей и, возможно, помогать официантам. Думаю, в последнем случае твоя белобрысая голова принесет мне нехилые дивиденды. — И, показав язык, поднял бокал по ту сторону экрана.

По мнению мамы, от отца мне досталось три козырных фамильных дара: льняные волосы (то есть совсем белые), крупный пухлогубый рот и не склонное к полноте телосложение. Третье достоинство было, правда, весьма сомнительным. В моем случае субтильность распространялась на все части тела. Некоторые из них мне хотелось бы видеть более пышными. А рост — более высоким. Здесь мой почти двухметровый отец поскупился на полезные гены.

Переехать в отель «творцом и управляющей» я согласилась моментально, поскольку не существовало ничего, что мне жаль было бы оставить в Москве.

С мужем мы давно разошлись. Наш брак был быстро замешан в институтских стенах, подогревался страстью к одним и тем же направлениям живописи и общими друзьями, среди которых супруг неизменно оказывался душой компании. Но блюдо все равно казалось мне пресным. И спустя два года я подала на развод.

С родителями мы виделись в основном по праздникам. Отец преподавал в МГУ. Мама помогала старшему брату — сидела с его сыном. Она была из тех людей, которые совершенно точно знают, как кому следует жить. Я жила не как следует: рисовать баннеры для агентства при Строгановке за плечами было, с ее точки зрения, несерьезно. Тут с ней сложно спорить. Брат, руководивший айти-компанией, куда больше соответствовал ее представлению о благополучном ребенке.

Перед отъездом я сдала свою московскую однушку (в планах было ее продать и купить жилье на Крите). А Ваня выдал мне две тысячи евро до конца года.

Вот и вся история моего переезда на остров.

Вечера над южным побережьем Крита меж тем становились все теплее.

Чтобы сэкономить электричество, мы зажигали керосиновую лампу, принадлежавшую еще отцу Димитриса. Вешали ее на ветку тамариска у входа в таверну. В семь часов я и Мария резали салат хорьятики, то есть деревенский (во всех остальных странах известный под именем «греческий»), жарили мясо. Со скал поднималась теплая тьма. И мы до ночи засиживались за столом под керосиновой лампой.

Я рассказывала о покинутом городе. О комфортном современном и о том, из 90-х, жить в котором, как и во всей стране, было часто страшно и голодно. Но при этом весело — возможно, потому, что на это время пришлись мои детство и юность. Иногда в конце посиделок, после рюмки-другой узо 6 6 Узо — анисовая водка, популярный на Крите алкогольный напиток. , я, как кот ученый, рассказывала сказки Пушкина. И про мертвую царевну, и про Руслана и Людмилу… Для пущего эффекта строки, которые помнила наизусть, произносила по-русски.