Маттиас Эдвардссон - Почти нормальная семья

Хотя о последнем Винни-Пух не заикнулся. Это мой собственный вывод.

— Увидимся завтра, — говорю я.

Догадываюсь, что еще некоторое время пробуду здесь.

Должна признаться в одной вещи. Я искренне верила, что шведская пенитенциарная система — это нечто вроде сети отелей. Что сидение за решеткой в этой стране не особо похоже на наказание. Я думала, что это как досуговый центр, где можно расслабиться, поваляться в постели, посмотреть сериалы, поесть приличную еду и не париться.

В гимназии я как-то сказала, что не понимаю, откуда в Швеции берутся бездомные, и что я предпочла бы сидеть в тюрьме, чем ночевать на улице.

В тюрьме я не сидела, но после шести недель в изоляторе я никогда больше не скажу, что готова снова оказаться за решеткой или что это похоже на отель.

Моя комната размером девять квадратных метров. Они называют это комнатой, потому что «камера» звучит слишком уныло. Она меньше, чем обычная шведская теплица. Здесь помещается кровать, письменный стол, стул и книжная полка, унитаз и раковина.

Я не хочу, чтобы меня жалели. Я оказалась здесь по конкретному поводу, и я не жертва. У меня все болит, я похудела, мысли мучают меня, как звон в ушах. Но жалеть меня не надо. Какого черта! В средней школе у меня было любимое выражение, к которому я часто прибегала и которое сейчас актуально, как никогда: ел волк коровку — кушай и веревку.

Раз в день здесь выпускают подышать воздухом. Если повезет. Иногда не хватает сотрудников, а порой не удается скоординировать доставку к лифту. Иногда они просто забивают, как мне кажется.

На крыше расположено нечто вроде места для выгула собак. Здесь можно только ходить туда-сюда или кругами. Ну так что ж? Все же перерыв, смена обстановки. На некоторое время можно освободиться от запаха и затхлости. Но от мыслей и тяжести в животе все равно никуда не денешься.

Однажды вечером шел такой дождь — словно огромные гвозди сыпались с неба, но я все равно ходила по крыше. Взад-вперед. Плевать, что я застудила себе все на свете, что дождь хлестал меня по щекам. Все, что отличается от сидения или лежания на кровати, имеет ценность.

Ясное дело, именно поэтому я стала брать уроки шведского. Английским и математикой я тоже с удовольствием бы позанималась — да чем угодно, но нельзя заниматься по тем предметам, по которым у тебя уже есть оценки в аттестате. Спасибо тебе, совушка Бим, что ты не поставила мне оценку по шведскому! Без Винни-Пуха я бы тут просто спятила.

Радио, телевизор, Интернет? Ни малейших шансов. Полная изоляция. Мне нельзя ни слышать, ни смотреть, ни читать ничего, что не имеет прямого отношения к моему делу — типа решения о содержании под стражей, постановления суда и прочее развлекательное чтиво. Никаких комиксов, никакой музыки, ни единой эсэмэски. Мне нельзя звонить или принимать звонки, а единственный человек, которому разрешено меня навещать, — это мой адвокат.

Три раза в неделю приезжает вагончик-киоск, и тогда я запихиваю в себя две тысячи калорий «Дайма» и колы. Сахар — недооцененный наркотик, к тому же единственный, который тут можно достать.

Просто невероятно, как можно ждать того момента, когда два незнакомых человека отопрут замок и войдут с едой на подносе. В первые дни я чуть не плакала от радости. Просто от вида другого человека во всем теле возникало чувство восторга. Я соскакивала с кровати и была готова буквально броситься им на шею, а потом забрасывала их вопросами обо всем на свете, только бы они не уходили.

Едва я остаюсь одна, в голове снова начинают роиться мысли. Возвращается запах.

Когда я пробыла тут два дня, меня отправили к психологу.

— Я же не просила психолога, — сказала я охраннику.

Он уставился на меня так, словно я была пятном грязи, которое пропустили уборщики:

— Это не повредит.

Кажется, его зовут Йимми. У него на самом кончике подбородка такая мерзкая козлиная бороденка, напоминающая жесткие волосы на лобке, и холодные как лед голубые глаза. На сто процентов уверена, что видела его в «Этажах» или каком-то другом ночном клубе.

Охранников можно легко разделить на две группы. Первая: те, кто считает, что это просто работа, как любая другая, приносящая раз в месяц некую сумму на счет. По-видимому, изолятор для них — всего лишь временная остановка в поисках более интересного или более высокооплачиваемого занятия. Вторая: те, кто наслаждается властью. Вероятно, их прокатили в полицейскую академию — скорее всего, завернул психолог. Они обожают насилие, а на заключенных смотрят как на вшей.