Маттиас Эдвардссон - Почти нормальная семья

В голове у меня прозвучали слова Блумберга о том, что предварительным следствием руководит Янсдоттер. Именно она направляла действия полиции и, по словам Блумберга, полностью сосредоточилась на Стелле как на потенциальном убийце. Увидев ее перед собой, я задался вопросом, почему она так себя ведет. Неужели она настолько погружена в свою работу, что забыла о главном — от ее решения зависит жизнь настоящих людей, наделенных настоящими чувствами? Как она могла запретить нам встретиться с нашим ребенком? Я искренне недоумевал, какой же человек мог так поступить, и, увидев ее на площади Ботульфсплатсен, не смог сдержаться. У западного входа в торговый центр я догнал ее:

— Простите, можно вас на минуточку?

Она резко обернулась. Кажется, прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, кто перед ней.

— Это крайне неуместно, — сказала она.

— Я только хотел задать один-единственный вопрос.

Она даже не ответила мне. Развернулась так резко, что сумочка закрутилась вокруг тела, когда она направилась к стеклянной двери торгового центра.

— Почему вы не занимаетесь Линдой Лукинд? — спросил я, идя за ней. — Вам известно, что у Лукинд есть пара обуви как раз той модели, которую вы ищете?

Она поспешила внутрь, и я вынужден был повысить голос:

— Почему нам не разрешено встретиться с собственным ребенком?

Прокурор резко затормозила и посмотрела на меня холодным равнодушным взглядом:

— Вы осуществляете попытки давления на следствие.

— Вовсе нет. Я просто пытаюсь понять, почему вы так поступаете.

Йенни Янсдоттер покачала головой и отвернулась. В заявлении, которое она потом составила, она утверждала, что я схватил ее за руку, пытаясь ей помешать. Разумеется, это неправда. На самом деле я всего лишь протянул вперед руку в последней отчаянной попытке заставить ее послушать. Правда, я прикоснулся к ее руке, но мне бы и в голову не пришло задерживать ее.

— Ты рушишь всю нашу жизнь! — крикнул я ей вслед.

Вокруг нас начала собираться толпа. Лес любопытных лиц — вздохи, шепот, взгляды, жгущие затылок. Прикрывая лицо рукой, я поспешно вернулся на тротуар и кинулся в сторону кинотеатра.

Впоследствии полиция допросила не менее десяти человек, но никто из них не подтвердил слова Йенни Янсдоттер.

Ульрика ждала меня в ресторане «Списен» за столиком у окна. Я сел рядом с ней, и она положила голову мне на плечо.

— Прости, дорогая. Прости.

— Мы оба не в себе.

— Я люблю тебя, — сказал я.

Это физически ощущалось во всем теле. Малейшая мысль о будущем без Ульрики больно обжигала меня.

— Поедем со мной в Стокгольм, — сказала она. — Здесь мы сейчас ничего не можем сделать. Ты же понимаешь, что я никогда в жизни не бросила бы Стеллу, но нам все равно не разрешают с ней видеться. Для нее не имеет никакого значения, где мы находимся — в Лунде или где-то в другом месте. О себе тоже надо подумать. Я много повидала родителей в такой же ситуации, как у нас. Не многим удалось сохранить семью.

Она была права. Пока Стелла сидит взаперти и в полной изоляции, мы и вправду ничего не можем сделать. Самое ужасное, что может произойти, — что мы с Ульрикой отдалимся друг от друга.

— Как ты думаешь, что будет со Стеллой?

— Не знаю, но прокурор, похоже, намерена возбудить уголовное дело.

Тут перед глазами у меня снова встала Йенни Янсдоттер. Сказать ли Ульрике, что я случайно столкнулся с ней?

— Как ты думаешь, что произошло в тот вечер? — спросил я.

Ульрика замерла:

— Не знаю… Я не могу…

— Тебе даже не приходила в голову эта мысль?

— Какая мысль? — спросила она, хотя, скорее всего, прекрасно поняла, что я имел в виду.

— Мысль о том, что… что, может быть… что Стелла все-таки… что-то сделала?

В глубине души я все же надеялся, что она ответит «нет». Пусть бы она разозлилась на меня и спросила, как я смею думать о подобных вещах. Лучше бы она заявила, что я схожу с ума, — чем услышать, что для моих сомнений есть основания.

— Ясное дело, эта мысль у меня была. Само собой. Но я не позволяю ей укорениться в мозгу.

Это звучало так просто. Слишком просто.

— Есть улики, — продолжала она. — Но доказательства слишком слабые.

Словно это был чисто юридический вопрос.

Она положила руку мне на колени, и я стал гладить ее медленными движениями. После стольких лет совместной жизни я ощущал ее кожу как свою собственную.

— Я только не понимаю, что скрывает Амина, — сказал я. — Чего-то она не рассказывает.