Инна Бачинская - Игла в сердце

Шибаев исчез. Не дождавшись его домой ни вечером, ни ночью, Алик утром позвонил доктору Лембергу, представился и спросил, не знает ли он, куда Шибаев отправился после их беседы, так как он пропал и не вернулся домой, не отвечает на звонки, так как его телефон выключен. Доктор Лемберг очень удивился и сообщил, что Александр ушел от него около восьми вечера, после ужина. Они еще распили бутылочку замечательного испанского вина. И с тех пор он, доктор Лемберг, Александра не видел. Он взял с Алика обещание позвонить ему, как только Александр найдется, а то он будет беспокоиться. Алик пообещал.

Полный дурных предчувствий, он сидел перед невключенным компьютером в их офисе, пытаясь сообразить, где может находиться Шибаев. После покушения на его жизнь с ним может случиться все что угодно. Два покушения. Автомобиль и парень у дома Виты. И убийство Борисенко. Почти убийство. И чертовы куклы! Вита исчезла. Алика окатывало холодной волной. Да что же это творится! Иногда Алик вскакивал и принимался бегать по комнате; иногда стоял у окна, рассматривал улицу и грыз ногти. И поминутно хватал мобильный телефон, надеясь услышать голос Шибаева.

Во второй половине дня он позвонил капитану Астахову…

…Вокруг была темнота, сырость и холод. Кружилась голова, и подташнивало, ломило в суставах. Шибаев попытался шевельнуться и не смог. Боль в кистях рук стала невыносимой, и он понял, что связан. И уже не лежит, а сидит на табурете — спиной он чувствовал неровную кирпичную кладку. Он с силой зажмурился и открыл глаза. С облегчением понял, что не ослеп. Помещение, где он находился, оказалось длинным узким подвалом, освещенным в дальнем конце свисающей с потолка лампой. Там возился какой-то мужчина — пилил и перекладывал большие плиты гипсокартона, подгоняя под нужные размеры. Мужчина виделся неясно, словно в тумане, и лица его Шибаеву рассмотреть не удавалось. Он видел, как тот поднял плиту и, отступив от стены примерно на метр, стал прилаживать к деревянной раме. Было похоже, что мужчина мастерит шкаф.

Он оглянулся, почувствовав движение Шибаева. Бросил молоток на пол, подошел. Наклонился, вглядываясь. Щелкнул выключателем; над головой Шибаева вспыхнул свет, и он узнал экстрасенса.

— Очнулся? — голос Валентина Петровича был сиплым. Он был одет в джинсы и футболку, мокрую от пота. Влажные пряди свисали на лоб. Он тяжело дышал. Перед Шибаевым стоял человек, ничем не напоминавший лощеного экстрасенса. Лицо его было перекошено злобой. — Ментовская натура всегда вылезет! А я ведь почти поверил! Я! Кому? Жалкому менту с подмоченной репутацией! Я знаю о тебе все. Известно ли тебе, что ты заставил меня изменить моему правилу никогда не повторять проваленную попытку? Я суеверен. Бью первым. Всегда один раз. Всегда удачно. С тобой с первого раза мне не повезло. Живучий. Но теперь все будет в порядке. Отсюда ты не выйдешь. Маленький ничтожный сыскарь! Нечистый на руку. Обидно. Никогда не нужно оставлять свидетелей. Жалость губительна и непродуктивна. Ты свидетель. Я тебя недооценил. Это урок. Мы все учимся. Я положу с тобой кукол! На добрую память. — Валентин Петрович тяжело дышал и, дергая плечом, утирал пот с лица. Смотрел на Шибаева в упор, с кривой ухмылкой. — Можешь не говорить, все равно солжешь. Все, что ты сказал, ложь. Мне неинтересно. Я принял решение. Кроме того… — Он на миг задумался. — Ты единственный, кто может опознать меня на записи видеокамеры у Борисенко. Там была камера… Ведь была? Ты думал, я тебя отпущу? Нет! Свидетели, следы, отпечатки, догадки… Ментовская логика. Ты поверил! Тебе хочется жить. Живи. Свечка скоро погаснет. И не останется никаких следов. Я не оставляю следов. Я дух! Жестокий бестелесный смеющийся над… над… — Он снова замолчал, потеряв мысль. Рот его был приоткрыт. Он пригладил влажные волосы, вытер ладонь о джинсы. — Ты думаешь, я убью тебя? Нет, — он ухмыльнулся. — Я тебя не убью! Это… это банально. Ненавижу простые решения. Я тебя спрячу. Игра такая! Щелкну пальцами, и ты исчезнешь. Растворишься в воздухе. Ты будешь умирать долго и мучительно. Не умирать, а подыхать, молясь, чтобы тебя нашли. Но тебя не найдут. Никому не придет в голову искать тебя здесь, — он ткнул пальцем в пол. — И тогда ты станешь молиться о смерти. Твои друзья и шпионы будут тебя искать. Обыскивать и обшаривать… Везде! А мы будем уже далеко. Я и моя девочка!

Валентин Петрович рассмеялся; Шибаев почувствовал на лице брызги его слюны. Он заходился в дробном истеричном смехе и, казалось, не мог остановиться. Смех перешел в кашель, Валентин Петрович схватился за грудь и согнулся. Рот оскалился, лицо почернело и стало напоминать гротескную маску; вся его фигура сотрясалась от мучительного приступа удушья и кашля; длинные черные пряди волос разметались по плечам и груди. Он с трудом дотянулся до бутылки минеральной воды, стоявшей на полу у табурета Шибаева, и стал, обливаясь, жадно пить. Допил, отбросил бутылку. Звякнуло разбитое стекло. Он с ненавистью смотрел на Шибаева, в лице его было безумие.