Мария Спасская - Девять жизней Николая Гумилева

— Жанна весь день со своим нехлом сидит! — жаловалась Катюня. — А у меня гиталку маленькую заблала и не отдает.

Маленькая гитарка, о которой горюет Катюня, — любимый Жаннин музыкальный инструмент под названием укулеле, откуда-то с Гавайских островов. Кузина исполняет на укулеле различные песни, записывает на видео и выкладывает в блог, вызывая восторг феминисток и повышая просмотры. И, следовательно, укулеле — вещь ценная, и маленьким девочкам брать ее категорически нельзя.

— Гиталку маленькую не дает! Я паука ей подложила!

— Не волнуйся, маленькая! Жанна не станет на тебя сердиться. Ты ложись в постельку, я приду пожелать тебе сладких снов.

— Плавда плидешь?

— Конечно, моя девочка.

— И гиталку плинесешь? — подняла на меня Катюня умоляющие глаза, сделавшись похожей на ангела с дореволюционных рождественских открыток.

— Не обещаю, но попробую.

Из комнаты кузины доносилась музыка, и играли отнюдь не на укулеле — Жаннин друг слушал англоязычный рэп. Деликатно постучав в дверь, я заглянула в комнату. И до того, как Жанна грудью оттеснила меня прочь, успела заметить лежащего на диване ее чернокожего приятеля.

— Чего ломишься? — возмутилась кузина. — Имею я право на личную жизнь?

— Прости, если помешала, — смутилась я. — Катюша по тебе скучает.

— А я здесь при чем? Я не нанималась возиться с детьми. Дай ей по заднице и отправь спать.

Про укулеле я сочла за благо не спрашивать и мягко сказала:

— Она и так уже легла. Ждет от тебя поцелуя на ночь.

— Не дождется. Я вообще придерживаюсь принципов чайлдфри. И детей ненавижу люто. Бешено. Дети выводят меня из равновесия и заставляют ощущать чувство вины непонятно за что. Кстати, вы досмотрели эту свою женоненавистническую муру?

— Не любишь ты Триера.

— Больной ублюдок, которого следовало бы расстрелять! Даже не знаю, что надо выкурить или вколоть, чтобы такое дерьмо насочинять! Я так и сказала дяде Мише, а твой отец обиделся и принес мне в кровать паука. Мужик, одно слово. Хоть и твой отец, а мозгов вообще нет. Представь себе, я, такая, готовлюсь заняться любовью, вся такая из себя романтичная откидываю одеяло — а там паук!

— И как ты с этим справилась?

— Тапком прихлопнула. А потом на расплющенном паучьем трупе занялась любовью. Ну ладно, раз уж ты меня выдернула из крепких мужских объятий, рассказывай, как у тебя дела?

Она оттеснила меня на кухню и уселась за стол. Я устроилась напротив.

— Не очень, если честно. Олег Иванович погиб.

— Молодой цветущий мужик — и вдруг погиб? — Жанна кинула себе в рот печенье и, начав жевать, многозначительно посмотрела на меня. — С чего бы это?

— Про теракт на вокзале слышала?

— Я телик не смотрю, — отмахнулась кузина. — И новости в инете читаю избирательно. Про теракты точно не читаю.

— Ну, в общем, был взрыв на Витебском вокзале.

Жанна зачерпнула с тарелки горсть печений и понимающе кивнула головой, объедая с каждой печенюшки верхушечку, а оставшееся ссыпая на стол.

— На Витебском вокзале долбанул взрыв, Полонский и погиб. Понятно. Но это не твои проблемы, а его. Так чего такая кислая?

— Да все как-то криво. Академик Граб, похоже, не тот, за кого себя выдает. Кажется, он на самом деле Палач Бурсянин, забравший из тайника бывшего заключенного Немца эфиопские богатства. А чтобы отвести от себя подозрение, старик написал книгу и объявил Палачом лагерного доктора Завьялова, много лет назад уехавшего в Канаду. Доктор уже умер, но внуки его намерены разобраться в этом деле. Академик рвет и мечет, грозится всеми карами небесными, но не думаю, что у него выйдет оправдаться. Слишком многое указывает на него.

— Тебе-то что за дело? That`s unbelievable! [24] That`s unbelievable ( англ .) — в это невозможно поверить. Подумать только! Ты за него переживаешь! Ты! За него! Совсем свихнулась! Завтра придешь к этому своему Грабу и скажешь, что возвращаешься в редакцию. А то, что Полонский погиб, так это даже к лучшему. Вместо него пришлют какого-нибудь нормального мужика, а лучше — деву, все и образуется. В зеркало давно смотрелась? Выглядишь просто кошмарно. Ты у себя одна, дорогая моя, не забывай об этом! Ну-ка, Софья, перестань нервничать и немедленно ложись спать!

— Пожалуй, ты права. По чашке чаю и в кроватку.

Я тоже взяла с тарелки и положила в рот печеньку, поверх печеньки кинула пилюлю, запила горячим чаем и, поцеловав Жанну в щеку, отправилась спать.

Утром проснулась в превосходном настроении. На кровати сидела Катюнька и рисовала на простыне синим фломастером диковинного зверя. Уши у зверя были ослиные, морда — как у ежика, беличий хвост и слоновьи ноги. И волчьи зубы на милой ежиной мордочке.