Вячеслав Мусиенко - Три цвета белой собаки

Захотелось немедленно сделать ей что-то очень приятное. Я посмотрел на нее. Оксана лежала с закрытыми глазами и, казалось, перестала дышать. Я тоже находился в душевном и физическом астрале, однако собрался с силами, сдвинулся вниз по кровати, наклонился над ее лобком (он был совершенно гладеньким, только из салона, мой внутренний циник сразу понял, что девушка была готова идти до конца). Умилился маленькому аленькому цветочку — позже оказалось, эта наклейка была мне подарочком. Раздвинул ей ноги, стал ртом ласкать атласный клитор и нежные лепестки. Тело ее буквально начало взлетать над простынями, голова металась из стороны в сторону, стоны становились громче и громче. Рот наполнился ее соком и моей спермой, хотелось жадно глотать эту женщину, выпить ее без остатка.

Я почувствовал на голове мягкие, но настойчивые пальцы — Оксана пыталась меня ласково отодвинуть. Точно так же полчаса назад она тихонечко отстранялась, когда я губами прикасался к ее розовым набухшим соскам. «Тебе неприятно?» — прошептал. «Нет, наоборот. Слишком остро, слишком хорошо. Так хорошо, что страшно. Оставим немного на потом. Про запас».

Услышав «на потом», я возликовал. Она снова перебросила мостик в будущее. И мне — в который раз! — стало уютно и спокойно.

Моя девушка. Моя судьба.

Август 2012-го выдался на удивление знойным, причем не той выдержанной, настоянной на травах, спелой жарой заключительного аккорда лета, а беспощадным и бессмысленным пеклом, изматывающим и одуряющим.

Ночью проснулся от нехватки воздуха и ужаснулся: показалось, что снова пришла она . Рывком сел в кровати, с отвращением стянул мокрую от пота футболку. Терпеть не могу, когда сырая ткань липнет к влажному телу — словно противные водоросли удерживают, принуждают замедлиться.

Но сейчас я был рад этой ночной душегубке: у нее было объяснение, она была физиологичной, естественной, и главное — я мог двигаться, мог стать под прохладный душ и унять колотящееся сердце. Да, я определенно был счастлив: на часах начало пятого, а я свободен, моего кошмара нет уже неделю. Может, она оставила меня? Я с наслаждением растерся мягким махровым полотенцем, подошел к окну, за которым лениво просыпался город. Непривычно пустая дорога показалась мне зовущей и обещающей приключения. В области солнечного сплетения появилось знакомое и приятное чувство предвкушения — словно теплые волны набегали на гальку, лаская и будоража.

Надо ехать. И хорошо, что уже не нужно придумывать для Ани очередную легенду о партнере из другого города. Только позвонить водителю Саше, бросить в дорожную сумку привычный набор путешественника — и вперед. Вот она, завидная свобода разведенного мужчины в расцвете лет!

От мысли, что сегодня вечером буду смотреть из окна на другой город, я испытал энтузиазм и вошел в прекрасное расположение духа. Пожалуй, поеду в Днепропетровск — года полтора там не был, к тому же есть повод: давно пора нагрянуть с инспекцией в филиал нашего банка. Да и Оксана вспомнилась, а мы не виделись уже три недели, я соскучился по ней и сыну. Вот ведь выкрутасы человеческой психики: узнать, что запавшая тебе в душу женщина родом из Днепропетровска — и бесповоротно полюбить этот город, поначалу заочно, толком ничего о нем не зная, затем познакомиться с ним и проникнуться теплым чувством. Словно нас с Днепром связывало что-то тайное, романтическое и многообещающее.

Глянул на часы: без семи пять. Досадно, что нельзя выехать прямо сейчас, однако поднимать Сашу с постели в такую рань — все-таки неоправданное свинство, да и жена его начнет бурчать и испортит мужику весь настрой. А зачем мне мрачный попутчик, который поссорился с женой?

С Сашей в дороге было комфортно, ни неловкости, ни напряга, ни тени фамильярности. Не надо было поддерживать беседу, когда хотелось помолчать, и наоборот — можно было легко потрепаться о пустяках. Поэтому он и работал у меня уже тринадцатый год. А взял я водителя после одной весьма неприятной истории.

Я спускался по крутой петляющей дороге — известному серпантину в Протасовом Яру. Дело было зимой 1999-го, серпантин обледенел, джип понесло так, что я то и дело терял управление, вылетал на обочину, в ужасе соображая, что деваться некуда: справа крутой склон, слева обрыв, впереди опасные повороты. Машину несло, от нечеловеческого напряжения я взмок, по лбу стекал пот. Всегда считал, что выражение «перед глазами пронеслась вся жизнь» — метафора, а теперь понял: чистая правда. Словно передо мной вывесили экран, на котором прокручивается кинолента моей жизни — явственно ощущались звуки и запахи, вот я иду в школу, а вот мы едем на море, бабушка печет пирог, Аня сообщает, что беременна… Пространство искривилось, образовав отдельный то ли карман, то ли тупик, и в этом кармане-тупике мчался мой неуправляемый автомобиль, а я был зрителем, которому крутят кино его жизни. Мелькнула мысль: неужели все сейчас закончится? Капли со лба покатились в глаза, защипало, я от бессилия принялся колотить кулаком в руль.