Картер Браун - Пропавшая нимфа - Сборник

Он не сводил глаз с моего лица, механически разминая пальцами взятую у меня сигарету.

— Сказав, что у нас есть о чем поговорить, я выразился не совсем точно. Вернее будет заметить, что ты мне сейчас многое разъяснишь, а я стану внимательно слушать, ибо о том, как мною прожиты эти пять лет, тебе хорошо известно. Столь грустные подробности не стоит описывать.

Он пожал плечами, изо всех сил стараясь придать своей физиономии недоумевающий вид.

— Разъяснить? Что именно?

— Например, как ты сумел купить себе такой дом и авторемонтную мастерскую? Если' скажешь, что за счет строжайшей экономии из жалованья простого автомеханика, я все равно не поверю. Поэтому придумай что-то более правдоподобное.

— Я получил наследство.

— От кого? Или после кого?

— От дяди.

— Тебе крупно повезло. По всему видно, достался солидный капиталец.

— Да, ничего себе... порядочный.

— А как звали твоего дядю?

— Его фамилия Бланк, как и моя.

— Чем он занимался?

— У него было бистро... в Оверни, близ Клермон-Феррана.

— Бистро в таком медвежьем углу, куда люди приезжают только летом? В лучшем случае оно может только прокормить, а о накоплении денег и мечтать нечего. Но спасибо за сведения. Поскольку я не могу больше заниматься врачебной практикой, мне, пожалуй, стоит съездить в Овернь, там легко заработать деньги.

Эти насмешки не произвели на него ни малейшего впечатления.

Он понял, что никаких враждебных намерений я не имею, и немного успокоился, а потом заговорил более агрессивным тоном:

— А почему вы все это спрашиваете? Я не обязан перед вами отчитываться и ничего вам не должен!

— Видишь ли, меня удивило, что ты разбогател как раз после моего ареста.

— Ну и что? Мало ли какие бывают совпадения! Я тут ни при чем...

— Так или это?

Я швырнул сигарету в пепельницу и наклонился к нему, глядя прямо в глаза.

— Не строй из себя невинного дурачка, хватит втирать мне очки! Двадцать восьмого августа вечером я сдал в гараж свою машину. Под твою полную ответственность до раннего утра. А на другой день на бельгийской границе таможенники нашли за обивкой ее дверцы целых два килограмма морфия. Но я их туда не прятал, и ты это знаешь. Я обвиняю тебя в столь отвратительной операции, но убежден, что ты был пособником, соучастником и в награду за это получил ту кругленькую сумму, которую именуешь теперь наследством от дядюшки и которая дала тебе возможность встать на ноги. Да, да, сказка о наследстве для доверчивых простачков. Кстати, несложно будет доказать, что никакого дяди Бланка в Оверни не существовало. Поэтому лучше прямо скажи, на кого ты. работал?

Он встал, вышвырнул в окно окурок, повернулся ко мне и насмешливо ответил:

— Для простачков или не для простачков — это дела не меняет. Повторяю, вам я ничего не должен. К тому же вас разыскивает полиция, так что сматывайтесь, пока я не...

Он не успел закончить фразу, так как у меня перестали работать тормоза, которые до сих пор позволяли держать себя в руках. Я вскочил и нанес ему сокрушительный удар в челюсть, вложив в него всю свою обиду и негодование. Тот сбил его с ног. Он поднялся, бледный как мел, вытирая кровь с разбитых губ.

— Ошибаешься, Марсель, ты передо мною в неоплатном долгу. Или ты позабыл о пяти годах, проведенных мною в тюрьме, о потерянном звании врача? Если не назовешь имя человека, который за этим скрывается, пусть я буду платить, но ты получишь сполна за все и за всех...

На его лице появился панический страх, но он упрямо твердил:

— Говорю вам, я ничего не знаю. Убирайтесь немедленно, или я вызову полицию!

Конечно, ему кое-что было известно, но он не осмеливался говорить. У меня же перед глазами стояли только те пять лет в камере, перенесенные унижения, позор судебного разбирательства и все то, что я потерял. Это превратило меня в разъяренного зверя. Я набросился на него с такой злобой, что он практически не мог защищаться. И даже когда он упал на пол безвольной тряпкой, я продолжал его избивать.

— Ты все мне скажешь, или я убью тебя. Мне терять нечего, твоя смерть ничего не изменит!

Губы его были рассечены, один глаз заплыл, он тяжело дышал и наконец, не выдержав, прохрипел:

— Перестаньте, не надо... я все расскажу...

Я схватил его за шиворот и поднял, как мешок. Он шатался, но я все же отпустил его и отошел в сторону.

— Говори, мерзавец!

Он провел рукой по окровавленному лицу и прошептал:

— Ван Воорен...

Я чуть не подскочил, услышав это -признание.