Юлия Михалева - Невидимые

Все осталось так, как в последний день.

Будто и не было этих трех лет. Словно выпал шанс стереть их.

Тесно. Одна клетушка. Стол, три стула, сундук, кровать. Те, кого заносило на ночь, спали на полу.

В углу свалена в кучу зимняя одежда.

Алекс сел у окна. На улице бесились дети. Пьяные бродяги затеяли драку.

В сундуке должна быть водка. Вот и она.

Он едва не угодил в западню. Всего с четырьмя патронами. И хорошо, если бы успел пустить их в ход. А если бы легаши исхитрились подкрасться тихо?..

Алекс вздрогнул.

Это было куда хуже, чем путь через зимний лес. О таком не хотелось и думать.

Тощий, глупый щенок, все сделал правильно.

Теперь все знают, с кем он. Для него пути назад больше нет, даже если захочет.

Но нет. Не захочет.

Усмехнувшись, Алекс глотнул из бутылки.

Надо будет на днях поучить его стрелять. Не дело это — жить в овраге и не уметь нажать на курок.

Пожалуй, старый браунинг еще послужит. А себе надо взять, что получше. У Легкого вон целая оружейная комната. Можно против армии выходить… А уж против легавых, если кто из них посмеет сюда сунуться, и подавно.

Да только они не посмеют.

Впереди пара месяцев тишины. Их как раз хватит, чтобы устроиться. А там…

Нет, не время. Сейчас нужно думать только о сегодняшней ночи.

Вот ведь сука. И ведь сама же придумала все это дерьмо. Даже карточки с буквами написала, чтобы Алекс оставлял их заранее, когда надо было вечером поработать.

Хитрая лживая тварь.

Но если бы промолчала, а потом назад приползла — то ведь он снова бы стал жить с ней, как прежде. И все началось бы сначала.

Ну нет, так, как есть, куда лучше.

Сегодня удача его не покинет.

На этот раз Колесо ошибется.

— Как есть — безумный… А тебе мог бы хоть спасибо сказать, — подмигнул хозяин избы.

— Да ладно, — в очередной раз смутился Макар.

Второй день его все хвалили. Даже неловко. Как будто он мог поступить иначе.

"Мы тебе прежде не доверяли", — объяснил Колесо.

Но это Алекс заслуживал почестей. Как он все продумал? Как знал заранее, что выйдет именно так? Он водил легавыми, точно куклами.

— Не-не, ты его шкуру спас. Ты у нас молодец, — улыбаясь, Колесо потрепал Макара по щеке шершавой ладонью.

— Как есть, — подтвердил Тулуп.

Разомлевший Макар смеялся.

Он давно забыл былую размолвку. Хотя, если бы не она, то ведь семья осталась бы в театре. Что за чудовищный выбор… Но Алекс заставил бы его сделать.

Макар потряс головой, отгоняя неприятную мысль. Он не хотел думать — уж слишком не по себе — но в глубине души все же знал, что даже в этом случае ничего бы не изменилось.

— А давайте выпьем за Тощего? — предложил Стриж.

— А давай!

Макар чокнулся со всеми по очереди и выпил.

Его больше не мучили никакие сомнения.

Как можно было так ошибиться? Поставила все — и проиграла разом.

Но как они умудрились упустить его?!

Полицейская кибитка, резко дернувшись, остановилась у ворот дома.

— Мы приехали, — помедлив пару минут, сказал сыщик.

Но актриса словно окаменела.

Когда ее достали из жуткой тюрьмы-колодца, Елена отчего-то решила, что городовые пришли за ней, узнав о ее ремесле. И во всем призналась, сама и сразу. А потом стало поздно. Но… ведь если бы они не оказались такими кретинами, она бы раз и навсегда избавилась от Алекса.

И все — и деньги, и театр — досталось бы ей одной. Никакой больше ревности, драк. Никаких ночных походов. Елена сама предложила это, но со временем все приедается. Тем более, продолжать и причин не имелось. Они уже и так заработали достаточно. Но Алекс никак не мог остановиться. Никогда и ни в чем.

Это лишь поначалу все складывалось хорошо. И вспоминать-то странно. Он будил ее по ночам, когда снились кошмары. Дарил подарки. И платья, и кольца.

Нет, все это, конечно, было и дальше. Если Елена что-то просила, то он покупал. Бывало, не сразу — но несколько дней нытья и жалоб обычно делали свое дело. Алекс с досадой соглашался и давал деньги. И даже театр купил. Его самого эта затея жутко бесила. Якобы, прибыли не принесет.

Но при этом он придирался все время. И, что хуже всего — избивал всякий раз, когда с кем-нибудь заставал. Часто прямо на людях.

А потом уже и причина не требовалась.

— Что ты на него так уставилась, сука?

И все — снова неделя под черной вуалью.

— Но ведь он же придет за мной! И не просто убьет, а… Даже не представляю, что сделает, — глаза щипали слезы.

Елена принялась теребить узкий, впившийся в шею, воротник. Простое синее платье, сжалившись, отдала больничная сестра. Оно висело на новой владелице, точно мешок.