Сергей Федоранич - Бог тебе судья

И вот одним зимним вечером он заявился. Избитый, пьяный и полуголый. У него были отморожены ноги, руки, уши. Он был полностью невменяем, и Лидия Алексеевна сильно перепугалась, что он умрет. Она вызвала «Скорую», парня забрали и очень долго приводили в чувство. Когда его выписали, он поселился в материном особняке, и тут Лидия заметила, что со Славиком не все в порядке.

Он говорил странные вещи, но это не было похоже на шутку или бред. Он говорил абсолютно серьезно, и мать напугалась еще сильнее. Она вызвала Гришу, который приехал и поговорил с братом. Разговор закончился ссорой, а потом — дракой. Разъяренный Славик, не нашедший понимания и смирения в семье, с которой был разлучен по своим идейным взглядам, ушел из дома в одной пижаме. Гриша и Лидия искали его всю ночь, а под утро в дом заявилась полиция. Славика задержали за нападение на собаку, которую он избил и пытался загрызть.

Нападение на животное нельзя квалифицировать как преступление, и Славика отпустили, но настоятельно рекомендовали обратиться к психиатру. Гриша нашел нужного врача, но на прием Славик сходить не успел.

— Он понял, что мы собираемся его отвезти в психушку, — говорила Лидия Алексеевна, старательно пряча слезы. — И это его изводило. Он пытался донести мне, что его вера имеет место быть, и, если в нее верят не миллионы, это не значит, что его богов не существует. Я его слушала, кивала, а сама ждала утра, когда приедет Гриша и мы поедем к врачу. И Слава это понял.

Среди ночи Лидия Алексеевна проснулась от ужасной боли в голове. На лице что-то было, и оно мешало двигаться, дышать, не давало открыть глаза. Она попыталась перевернуться, но не могла сдвинуть голову, как будто ее прибили к подушке гвоздями.

— Я несколько раз пыталась встать, но не могла. Утром меня нашла экономка, я уже была без сознания. В голове торчал топор. Удар пришелся на носовую кость, повредило рот, но мозг не был задет. В итоге я выжила, но осталась изуродована.

— Это сделал ваш младший сын? Вячеслав?

Лидия Алексеевна кивнула. Ей потребовалось несколько минут, чтобы снова начать говорить. Я терпеливо ждал.

— Грише тоже досталось, Славик его искусал. Его раны на теле, их не видно под одеждой. В общем… Заявление я не писала, дела никакого не возбудили, но мы положили Славика на обследование. Психиатрическая экспертиза подтвердила, что Славик здоров. Но психиатр сказал, что какие-то отклонения есть, однако это не клинический случай, и это не психиатрия. Мое выздоровление длилось три месяца, за которые мы снова вернулись в ад. С каждым днем все становилось только хуже, Славик совсем обезумел. И мы обратились в церковь, к сестре Татьяне. Мы с ней тоже знакомы очень давно, и я знала, что она служит в католической церкви. Я крещенная в православной, а дети вообще некрещеные, но это не имело значения. Татьяна приехала к нам с преподобным, который был тогда настоятелем церкви, и увидели Славика в самый острый период, когда он бросался на все и нам приходилось держать его связанным… Они сказали, что не смогут помочь, но через несколько недель Татьяна вернулась к нам в дом вместе с преподобным Франциском. Он провел обряд.

— Какой обряд?

— Экзорцизма. Я никогда не слышала, что человек может так кричать. Это не боль нужно испытывать, нет, это что-то совсем другое было. Никто из нас не дотерпел до конца, мы все убежали из дома.

— И это помогло?

— Да. Славик стал прежним.

— И где он сейчас?

— Я не знаю. После выздоровления он полгода жил со мной, а потом ушел. Сказал, что ему нужно вернуться к путешествиям, и просто ушел. С тех пор я ничего о нем не слышала.

Она замолчала. Экономка подлила нам чая и снова с деловым видом удалилась в дом.

— Мне очень жаль, — проговорил я. — Вы сказали, что преподобный Франциск не нарушал тайну исповеди. О чем?

— Перед тем, как уйти, Славик исповедался преподобному. Это произошло у нас в доме. Я долго просила преподобного сказать, куда он пошел, где он. Но он не рассказал. Прошло уже столько лет, а преподобный Франциск так и не сказал мне ничего.

Я не знал, о чем еще спросить Лидию Алексеевну, поэтому засобирался домой, но она неожиданно предложила мне остаться.

— Пока вы доедете до дома, вам нужно будет уже выезжать обратно. У меня есть гостевая спальня в доме, можете в ней разместиться. А утром отправитесь в церковь.

Не сказать чтобы предложение Лидии Алексеевны меня привлекало, но сил, если честно, уже не было. Я согласился, чем, безусловно, порадовал ее. Она засияла и отправилась в дом отдавать экономке распоряжения по поводу гостевой комнаты и завтрака. Мне было безумно жаль эту женщину, с ее разбитой жизнью, разбитым лицом, брошенную сыновьями тут, на берегу озера.