Андрей Фёдоров - Желтый караван

— Ты один здесь честный?! Ты один?! А я?! А они вон?!

— Я написал, что я думаю, — сказал Лобов, ни на кого не глядя.

— Ты написал бред! Да! Но пока разберутся… господи! Ты выбрал момент! Ишь писака! Но я в долгу-то не останусь! Не боись!

Лобов боялся временами до такой степени, что появлялось ощущение, как он это называл, «потерянной реальности».

Хромая девушка на платформе была реальностью. И пиджак со складкой, и черный локон в клубке белокурых волос, и телефонные звонки с многозначительным молчанием в трубке.

Какой же сказочной, колоссальной оперативностью обладал Вахрамчук (или уже Яхрамчук?), чтобы успеть развернуть всю банду и кинуть ее в обратном направлении и даже успеть предварить появление Лобова на «Кантемировской», пустив по платформе хромую девушку — символ.

Девушка впереди не хромала. Она шла шагах в пяти. Вместо неустойчивого вагонного пола Лобов затопал по толстому бетону платформы. Хлестнули двери. Поезд, деловито пробормотав «следующая станция», провалился в туннель.

Оглянулся: ступени, турникет. Милиционер у стеклянных дверей. Одна нога короче? Усатое, бледное (опять!) лицо перечеркнула рама. Пространство вокруг то сокращалось, то растягивалось, тени кидались от идущих в стороны, но затеем дружно воткнулись в ступени, спрятались под ноги. Лобова вынесло на простор, в прохладу, в железнодорожную гарь, под насыпь, по которой вилась электричка с железным голосом внутри: «Станция «Царицыно».

Выход из метро очистился, и лестница стихла. В бетонном коробе вестибюля гулко шел кто-то один. Тень выскочила на лестницу. Поднимался последний, неровно идущий.

Лобов нерешительно поплелся вслед за толпой, быстро оторвавшейся от входа в метро. Часть ее пристала к автобусам, часть — двинулась вверх по переулку к Севанской. Он ускорял шаг. Кучка спешивших к Севанской таяла, теряя людей у входов во дворы. Обступили огни девятиэтажек, и показались из-за лип окна квартиры на седьмом этаже. В одном из окон его квартиры мелькнуло пламя. Это могло быть отражением. Створку мог качнуть ветер. Но это могло быть движением створки вслед за белеющей во мраке чужой рукой. Ветер и вправду взмахнул липами, прижал кусты вдоль переулка, желтые круги под фонарями отбежали к подъездам. Он был уверен теперь, что его ждут в подъезде. Но пересек двор и понял, что его ждут в квартире. Оглядел почтовые ящики и стену под ними. То, что он приметил утром, но не стал поднимать — было. Кусок толстой трубы сантиметров в сорок. Лобов поднял трубу и нажал кнопку лифта. Двери закрылись. В кабинке, где-то в центре ее мельтешил стеклянный голосок: «Следующая станция…»

— Седьмой этаж! — громко обманул голосок Лобов, но вышел на восьмом. Протопал по площадке, нарочно задел трубой за перила, стукнул ею в стену. Эта была имитация «для них». Тут он вроде бы «вошел в квартиру».

Заглянул вниз. Его дверь выглядывала из-за угла. Тихо сошел на свою площадку, стоя боком и не выпуская площадки из поля зрения, достал ключи. Дверной «глазок» щурился, за ним шевелились тени. Теперь Лобов не сомневался, что все это уже было: черная дверь с хитрым «глазком», шершавая труба в ладони, пение повисших на брелке ключей.

— Тогда я знаю и что будет. Там никого нет!

Ключ повернулся бесшумно. Он еще не решился нажать на дверь, но тут, ухнув, покатился вниз лифт. Лобов толкнул дверь. Свет проник в глубь прихожей, как прожекторный луч в мутную глубь колодца. В мути заколебалось зеркало с силуэтом Лобова, с красным огнем у входа в напряженно работающий лифт. Лобов шагнул в прихожую с поднятой трубой и закрыл дверь. Опустил кнопку замка.

— Ну?!

Темнота кипела пятнами. Из кухни долетали стоны — как и утром, капала вода из крана на край блюдца. За спиной лифт вздохнул и пошел обратно. Лобов включил свет, проследив за убегающими тенями. Лицо его в зеркале выцвело. Вместо лица к прежним плечам прилепился небрежно бледный овал с черными дырками. Овал шевелился, поспешно стараясь придать себе сходство с живым лицом, старательно симулировал. Лобов нарочно перестал улыбаться, но маска в зеркале еще только начинала растягивать резиновый рот. Лобов сел, соскользнув по двери, маска не успела за ним — задержалась в верху зеркала.

— Ты смотри, как могут! — сказал Лобов.

Садясь, он ударился затылком о дверную ручку и, кажется, стал яснее соображать: зеркало, лифт, стеклянный голосок внутри лифта… Теперь он твердо знал, что лифт раскроется только на седьмом этаже.