Людмила Мартова - Дьявол кроется в мелочах

У Феодосия вдруг резко повысилось настроение.

— Мне не нравится то, что произошло, — честно признался он. — Видите ли, Соня, я в молодости служил в армии, в спецподразделении, поэтому привык заранее ощущать возможную опасность. То есть я не хочу вас пугать, ничего страшного не случилось. То есть случилось, конечно, но, к счастью, не с вами, а с вашими соседями, и я просто хочу, чтобы с вами, наоборот, не случилось. — Он вконец запутался и замолчал, чувствуя себя идиотом.

Господи, что она про него подумает? Что он трех слов связать не может?

— Да, действительно происходит что-то очень странное, — согласилась Соня. — Я даже хотела вам позвонить после того, как вы позавчера ушли, просто было уже поздно, и мне стало неудобно. Мне нужно было с кем-то это обсудить, и почему-то я подумала про вас, хотя это и глупо. И вчера утром, между парами, я приезжала в ваш офис, чтобы подписать контракт, но мне было неудобно вас отвлекать.

Теперь Феодосий расстроился от того, что мог ее увидеть и не увидел.

— Соня, ну, что значит «неудобно», — вскричал он с энтузиазмом. — Конечно, вы должны все мне рассказать, потому что если что-то случится, то Денис очень расстроится. А ему нельзя расстраиваться. Он очень много работает, он — творческий человек, работа которого зависит от его настроения, и вообще ему нужно к конкурсу готовиться. Поэтому давайте мы с вами встретимся и поговорим.

— Денис? Да, он, конечно, всегда за меня переживает. — Ее голос теперь звучал отчего-то уныло. — Но вы не думайте, Феодосий Алексеевич, я сама вполне могу во всем разобраться. Извините за беспокойство.

— Соня, подождите. — Он всполошился из-за того, что она может повесить трубку. — Не надо самой. Это опасно. Да и вообще, мне же интересно. Соня, вы уже закончили работу? Давайте съездим в ресторан и там поговорим. Я как раз собирался поужинать в «Буррате», съесть знаменитый Денисов стейк. Присоединитесь?

Она вдруг засмеялась. Смех ее журчал серебряным колокольчиком у Феодосия в ухе.

« Динь-динь-динь. Динь-динь-динь. Колокольчик звенит. Этот звон, этот звон о любви говорит», — некстати вспомнилась ему песня, которую очень любила напевать мама.

Вообще-то ее исполняла любимая мамина певица Евгения Смольянинова, но и мама пела прекрасно, да.

— Вместе заявиться в ресторан к Денису — это лучший способ не заставлять его волноваться, — сказала Соня сквозь смех. — Вы в этом действительно уверены, Феодосий Алексеевич?

Он тут же снова почувствовал себя идиотом. И как этой женщине удается заставлять его усомниться в своих умственных способностях? Хотя надо признать, что поехать вместе в «Буррату» — действительно дурацкая затея. Тем более что не так уж сильно ему хочется есть. Тем более стейк с кровью. Б-р-р-р, нет, совершенно точно, он не сможет проглотить ни кусочка.

— Тогда знаете что, — принял решение Феодосий, — приезжайте в офис, если можете. У нас тут на первом этаже прекрасный семейный ресторан. Конечно, шеф-повар здесь — не чета Денису, но я вас уверяю, что отравить нас точно не отравят. И поговорить мы сможем. Вы же хотели что-то мне рассказать?

Он просто физически ощущал, как она колеблется, принимая решение.

— Да, хотела. — Голос Сони звучал нерешительно. — Видите ли, я сделала глупость. Точнее, я думаю, что я сделала глупость. Я захватила из соседской квартиры тетрадь. Очень странную тетрадь. Точнее, дневник Санька. То есть младшего Галактионова. Мне кажется, вы должны на нее посмотреть.

— Конечно, я посмотрю. Она у вас с собой?

— Нет, дома. Но это неважно. Наверное, я могу сначала рассказать вам про то странное, что я нашла в этой тетради, а уже потом вы сами решите, нужно на нее смотреть или нет. Поэтому, Феодосий Алексеевич, если вы не против, то я действительно приеду и все вам расскажу. Хорошо?

— Конечно! — воскликнул Феодосий, пожалуй, с излишним восторгом в голосе.

Она сейчас приедет, он накормит ее ужином, выслушает ее историю, а потом у него будет повод поехать к ней домой, чтобы познакомиться с какой-то дурацкой тетрадью. Замечательный план, лучше даже и быть не может.

— Тогда я выезжаю. — В голосе Сони уже не было сомнений.

Похоже, решение она приняла и менять его не собиралась.

Феодосий нажал на кнопку отбоя, откинулся на спинку кресла и блаженно улыбнулся. В его скучную размеренную жизнь, кажется, входило приключение.

Чувства, которые испытывала Соня, назывались смятением. Ее мучили страшные подозрения, что профессор Ровенский, научный руководитель, бок о бок с которым она проработала последние двенадцать лет, каким-то образом причастен к смерти отца и сына Галактионовых. Иначе как объяснить, что портрет достопочтенного Николая Модестовича появился в дневнике Санька, да еще сопровожденный строками о враге и погубившем его яде?