Дэвид Балдаччи - Рождественский экспресс [litres]

Она посмотрела на Тома с Элеонорой:

– Вы сегодня отлично провели время, не так ли?

Элеонора улыбнулась детям:

– Это был один из лучших сочельников в моей жизни.

– Что ж, в этих словах есть смысл, – уступил Патрик.

– Быть может, Бог сделал так, что вы оказались в этом поезде, чтобы вы могли петь и помогать напуганным людям на время позабыть о проблемах с помощью прекрасной музыки, – добавил Том.

– Тоже хороший довод, – сказал обрадованный Оливер.

– Да, верно, – согласился Патрик.

– Видите, – Роксанна сняла Оливера с коленей и отвела Патрика на его место, – часто говорят, что пути Бога неисповедимы. Вам необходимо всерьез обдумывать, что Он пытается сделать. Нельзя с ленцой верить в Бога – это не так просто. Чтобы по-настоящему веровать, необходимо иметь силу духа и страсть. Как и с большинством достойных целей в жизни, усилия вернутся вам сторицей. Только в случае с верой вы получаете намного больше.

Она помогла Патрику забраться в постель и накрыла одеялом.

– Еще вопросы? – спросила женщина.

Оливер поднял руку:

– Только один, мисс Роксанна.

– Хорошо. Какой?

– Можете отвести меня в туалет?

Позже ночью Том с Элеонорой стояли бок о бок и смотрели в окно на снег.

– Что ж, – заметил Том, – на дворе почти Рождество, а все глухо. Даже мыши не скребутся.

– Прямо сейчас я бы предпочла старине святому Нику и его топчущимся по крыше северным оленям спасательную команду Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям.

– Где же твой приключенческий дух, где твой романтизм?

– Я израсходовала весь его запас с тобой, – парировала женщина. И коснулась его руки. – Почему ты не пошел? Скажи правду.

– Забыл смазать лыжи.

– Том, я серьезно.

Он посмотрел на нее:

– Элли, я говорил себе, что отправляюсь в это путешествие, чтобы исполнить желание отца. Но на самом деле я отправился потому, что в моей жизни зияет большая дыра, и я понятия не имею, что с ней делать. Она зияет уже давно, и статьями для «Женского журнала» ее не заполнить.

Он пожал плечами.

– Но наружу я не пошел, – он указал за окно, – именно из-за твоих слов. Знаешь, все эти годы я считал, что ты ушла от меня, что ты меня бросила. Я никогда не понимал, что на самом деле все было наоборот. – Он сделал паузу. – Мне очень жаль, Элли. Правда жаль.

Она медленно протянула руку и взяла его ладонь в свою.

Он озадаченно огляделся:

– Знаешь, я не шутил. Тут и впрямь тихо. Слишком тихо.

Чего они не знали – так это то, что ранее была израсходована последняя капля топлива последнего дизельного двигателя. А пока они разговаривали, резервное аккумуляторное питание тоже иссякло. «Саутвест Чиф» наконец затих и погрузился во тьму.

Тишину разорвал грохочущий звук. Поезд затрясся, из купе раздались крики. Том и Элеонора посмотрели друг на друга.

– Господи, – воскликнула женщина, – новая лавина!

Если и существует такое явление, как контролируемый хаос, то именно оно сейчас наблюдалось на «Саутвест Чиф». Причиной текущей кризисной ситуации стала угроза новой лавины, которая сметет поезд в небытие. Падающий снег образовал справа от поезда такую высокую гору, что из окон теперь ничего не было видно. От сокрушительного веса снега состав начинал крениться набок. План ответных действий оказался прост: тотальная эвакуация. Учитывая обстоятельства, это было легче сказать, чем сделать. Тем не менее 341 пассажир прошел из вагона в вагон вплоть до последнего купейного, а работники «Амтрака» считали и пересчитывали всех и обыскивали каждый уголок, чтобы удостовериться, что никого не забыли.

Под прикрытием одеял, зонтиков и прочих более-менее защищающих от снежной бури вещей длинная вереница людей с электрическими лампами и фонариками на батарейках с трудом покрывала короткое расстояние до тоннеля. Пожилых, маленьких пассажиров и инвалидов несли или же помогали им идти. Должно быть, сказывался дух Рождества: незнакомец помогал незнакомцу, здоровый – калеке. Никто не жаловался и не злился из-за своего места в длинной веренице или же свалившихся на него или на нее обязанностей.

Из поезда вытаскивали лампы, фонарики, воду, одеяла, подушки, аптечки первой помощи, оставшиеся запасы провизии и все предметы, которые могут пригодиться. Жаловался только машинист, винивший себя за то, что не загнал состав в тоннель, пока еще было топливо, и не желающий теперь покидать свой пост. После беседы с Роксанной и Хиггинсом – последний заметил, что они тоже не додумались дать задний ход и что, быть может, накопившийся сзади поезда снег все равно сделал бы этот маневр невозможным, и, наконец, он сможет следить за составом из конца тоннеля – машинист Ральф Перкинс все же согласился уйти со своего места у руля. Хиггинс не стал упоминать, что, возможно, машинист увидит, как его любимый поезд снесет в ущелье надвигающееся снежное цунами.