Наталия Антонова - Не девичья память

— Скоро зима, — сказал Карелин.

— Но пока еще золотая осень, — улыбнулась Мирослава.

— А вы любите осень? — спросил он, вглядываясь в ее лицо.

— Нет, не особо. Я люблю, когда тепло и день длинный.

— Значит, любите лето?

— И весну… Ну, и сентябрь, если он хороший.

— Как в этом году?

Она кивнула.

— А за грибами вы любите ходить?

Она покачала головой:

— Я ничего в них не понимаю. Люблю просто гулять в лесу.

— А у нас в семье все грибники. — Максим повертел в руках опустевший стакан.

— Только не говорите, что хотите пригласить меня на тихую охоту, — пошутила она.

— На охоту не приглашу, а вот на пирог с грибами могу пригласить.

— Спасибо, Максим, но у меня негостевое настроение.

— Понял.

— Не обижайтесь, — она дотронулась до его руки, — просто я сейчас вся сосредоточена на деле…

— Так я вроде тоже не на безделье.

— Согласна. Но у меня немного другая ситуация. Вы работаете в полиции. Вас много. А я волк-одиночка и должна сама добывать пропитание.

— Значит, вы все-таки волк, — неожиданно развеселился он.

— Вообще-то я, конечно, кошка, — рассмеялась она, радуясь, что он перестал дуться.

— Которая ходит сама по себе, — подхватил Максим.

— Вот-вот, и ловит мышек.

— Только, боюсь, что у нас тут завелись не мышки, — проговорил он, став серьезным, — а здоровые серые крысы.

— Да, скорее всего вы правы. Но как ни страшен этот зверь, ловить его все равно придется.

Они не выдержали и, соблазнившись, заказали себе по кусочку рулета с маком.

Потом, распрощавшись, отправились в разные стороны.

Мирослава остановила такси и попросила отвезти ее на бульвар Сиреневых акаций.

Там она расплатилась и, выйдя из машины, отправилась пешком в сторону дома Виталия Ромашова.

А на улице было хорошо и как-то по-домашнему уютно. Наверное, такое ощущение возможно только в маленьких провинциальных городках.

«Как хорошо!» — подумала Мирослава.

Примерно через полчаса она дошла до дома Виталия. В его окнах горел свет.

— Пожалуй, самое время напроситься в гости, — усмехнулась Мирослава.

Она почему-то была уверена, что Ромашов дома один. Не спеша поднялась по лестнице и нажала на кнопку звонка.

Но первой распахнула дверь Тимагина.

— Не утерпела все-таки? — спросила она детектива с укором.

— Тсс… — Мирослава приложила палец к губам и помахала соседке, чтобы она закрыла дверь.

— Поняла, поняла, — закивала та, прикрывая дверь, — не буду мешать, но потом заходи, покалякаем.

Мирослава кивнула.

— Кто там? — спросил Ромашов.

— Волгина.

Он открыл дверь.

Взглянув на него, Мирослава чуть не замерла на пороге. Побледневшее лицо напоминало застывшую маску, покрасневшие веки говорили о том, что хозяин квартиры недавно плакал.

Ромашов повернулся и пошел в глубь квартиры, предоставив ей самой закрывать дверь.

Войдя в гостиную, она обнаружила Виталия сидящим на софе, до подбородка был натянут плед.

— Вы заболели? — спросила она.

Он покачал головой и тихо всхлипнул.

— Что же случилось?

Он посмотрел на нее тоскливыми умоляющими глазами:

— Паша из окна вывалился.

— Не вывалился, а выпрыгнул, — поправила она.

— Не может быть!

Ромашов побледнел еще больше, капли пота выступили у него на лбу.

— Паша не мог, — прошептал он.

— Значит, что-то его заставило. Именно об этом я и пришла с вами поговорить.

— Но я ничего, ничего не знаю! — Он сорвался с софы, пронесся по комнате, схватил сигарету, закурил.

Мирослава поморщилась. Она терпеть не могла запаха табачного дыма, но ничего не сказала.

— Я ничего не знаю, — повторил он глухим испуганным голосом, — понимаете, ничего.

— Сядьте.

Он сел и нервно стряхнул пепел в пепельницу.

— Вы не могли бы не курить? — проговорила она тихо.

— Что?

— Курение сокращает жизнь.

Он подскочил и чуть не свалился с софы:

— Что, что вы хотите этим сказать?!

— Только то, что курить вредно.

— Я, я брошу, — пробормотал он.

— Вы ведь недавно начали курить?

Ромашов машинально кивнул.

— Обычно эта привычка приклеивается в подростковом возрасте.

— Нет, я тогда не хотел…

— Странная штука любовь, — проговорила Мирослава.

— Что?

— Я говорю, что любовь может научить как хорошему, так и плохому.

— Я, я не понимаю.

— Да чего же проще-то, вот народ сетует: «Любовь зла, полюбишь и козла».

— Как, какого козла?! — Он уставился на нее, не мигая.

— В вашем случае козу, а точнее, козлиху.