Татьяна Шахматова - Маньяк между строк

– …я вам повторяю, Николай Васильевич НЕ БЫЛ ДЕВСТВЕННИКОМ! Мой метод анализа его произведений с помощью гендерного подхода доказывает это как нельзя лучше! – донесся до меня обрывок фразы.

Медленно, чтобы никого не спугнуть в этом споре, в котором прекрасным было каждое слово, я начал продвигаться в угол, в котором сидели филологини. Время было послеобеденное, основная толпа студентов, видимо, уже схлынула, и в зале была занята только пара мест. Никто не обращал на нас внимания. Я аккуратно придвинул стул, поставил под стол переноску и уселся, посадив на колени Филиппа, довольного тем фактом, что ему не надо сидеть взаперти. Но женщины даже не обратили на нас внимания.

– Все это очень любопытно, Вера, и, заметьте, ваше имя, в отличие от имен всех остальных членов кафедры, мне знакомо, ваши исследования по Гоголю пользуются… кхм, кхм… популярностью. Но я тоже вынуждена повторить, высказывая исключительно собственную точку зрения, гендерный подход к речи не кажется мне достоверным. Во всяком случае, он недостаточен для каких-то серьезных выводов. Многочисленные опыты и эксперименты подтвердили, что на практике мужская и женская речь не так уж сильно отличаются друг от друга. Результат экспериментов почти всегда был амбивалентным, ну разве что за редким исключением. Был ли Гоголь девственником или нет, мы с вами свечку не держали, да это и не столь важно, если честно…

На этих словах Ухтомская задохнулась от негодования:

– Ну знаете!

– То есть, поймите меня правильно, – пошла на попятный Вика, да и кто бы не пошел, увидев ярко алые пятна, покрывшие лицо известного исследователя творчества и жизни Гоголя. – Гоголь мертв, его за решетку не посадят, будь он хоть первым развратником, хоть оскопленным монахом.

Вера закатила глаза.

– Гипотетически, – улыбнулась Виктория.

– Шуточки у вас, – усмехнулась Вера.

– А вот Шляпник – живой, и если моя версия верна, то тот, вместо кого сидит сейчас в психушке Шляпник, тоже вполне себе живой и, самое неприятное, – свободный. Поэтому надо действовать наверняка, извините, но методы, которые дают результат с вероятностью в пятьдесят процентов, нас не устраивают.

– А я вам говорю, что письма Правдоруба написаны женщиной! – вновь вступила Вера. – И я могу это доказать.

Я напрягся. Такого поворота не ожидал никто, и Виктория тоже.

– Этого не может быть, – ответила тетка так, чтобы не улететь за границы вежливости, но при этом немного остудить пыл собеседницы.

– Почему не может?

– По результатам заключений судмедэкспертной и криминалистической экспертиз. Убийца физически очень силен.

– Но женщины тоже бывают сильными.

– Да, как и мужская речь часто содержит признаки женской речи и наоборот. У нас слишком маленький объем текста, – проговорила Вика, хмурясь. – Кроме того, я предполагаю, что далеко не все жертвы Правдоруба обнаружены. Собрать эти сведения мы можем только одним способом – подключив вашу кафедру. Ну и проверить вашу версию тоже, конечно, не мешает, – добавила Вика, немного подумав.

Услышав последнюю фразу, Вера мгновенно смирилась, кивнула и произнесла покорно:

– Спасибо.

Правда, уже через несколько секунд она снова набрала воздуха в грудь, чтобы возразить, но передумала.

– А вот сейчас как раз самое время не молчать. – Виктория пошла ва-банк. – В чем проблема? Что у вас там на кафедре происходит?

Вера вздохнула.

– Обычный провинциальный курятник, – заметила она коротко.

– А поконкретнее?

Виктория открыла сайт объединенной кафедры русского языка и литературы Ставроподольского университета и увеличила общую фотографию членов кафедры.

– Давайте по порядку. Ларькова.

– Ларькова – языковед, – охотно откликнулась Ухтомская. – Когда в рамках укрупнения институтских подразделений литераторов объединили с языковедами, Людмила Ивановна возглавила общую кафедру просто потому, что языковедов оказалось больше. Ученый никакой. Фамилия говорящая. Торгует в кубышечку, мелким оптом дипломы продает, ни на что серьезное в науке не способна. Окружила себя бездарями и подхалимами. Отстегивает наверх, потому и сидит.

– Кто должен был стать заведующей вместо нее? – поинтересовалась Вика.

– Я, – просто ответила Вера.

– Почему?

– У меня имя в науке, я провожу конфернеции, грант на проведение Года Гоголя, между прочим, тоже я получила под мое имя и мои исследования. Только эти вампиры-трутни тут же присосались. Все попилили, меня саму вообще попытались оттеснить. По монографии, мной написанной, подвизались читать образовательные лекции. На меня даже не всегда ссылались. Можете себе вообразить?