Инна Бачинская - Небьющееся сердце

В его кабинете, за его письменным столом сидел Иван Третяк и работал: просматривал содержимое ящиков, вытаскивал и раскладывал в кучки разные бумаги и документы. «Взломал, подлец», – подумал Маренич. Увидев своего начальника, Третяк заулыбался преувеличенно радостно, кивнул кому-то, находящемуся за спиной Маренича, и сказал:

– А вот и хозяин! А мы тут уже заждались!

– В чем дело? – спросил Маренич высокомерно.

Третяк ухмыльнулся, смерил Маренича с головы до ног, задержал взгляд на нелепой коробке с самоваром на картинке, журналах и газетах, которые тот все еще прижимал к себе. В его взгляде читалась откровенная насмешка.

– Руки, папаша! – прогнусил откуда-то из-за спины Маренича Скорпион, имбецил с хроническим насморком, правая рука Третяка.

– В чем дело? – повысил голос Маренич, изображая растерянность. Но играть ему не хотелось. Он чувствовал себя препакостно.

– Ревизия! – заржал Третяк. – По приказу шефа. И без глупостей! Руки!

Маренич неловко шевельнулся, почувствовав ладони Скорпиона на своем теле… Что-то такое промелькнуло вдруг в глазах Третяка… он всегда был способным, этот парнишка… понимание того, что происходит. Рука его нырнула в ящик стола, но было поздно… Он дернулся назад да так и застыл, уставясь широко открытыми глазами в потолок. На лбу его, чуть повыше переносицы, появилась черная точка… Дурацкая коробка с пирожными, газеты и журналы полетели на пол… Маренич резко повернулся к опешившему Скорпиону и ударил его ребром ладони в горло… Тот, издав хрипящий звук, рухнул как подкошенный, а Маренич приложил дуло пистолета к собственной груди и…

Сердце, не подозревая худого, билось мощно и спокойно, как хорошо отлаженный механизм. Ему стало жалко своего сердца… он вдруг вспомнил искореженные винты разбившегося при посадке военного самолета, виденного много лет назад… Вот так и его сердце… через несколько секунд… И тут он почувствовал такое острое желание жить, дышать… ходить по улицам, рассматривать людей… а чем плохо сидеть в парке с газетой? Гулять с Уинстоном… Уинстон! Верный пес сидит в прихожей, прислушиваясь к шагам на лестнице, ждет хозяина, а хозяин в это время сводит счеты с жизнью… Перед его глазами вдруг появилась картинка: озеро, легкий туман над ним, и они с Семеном на берегу с удочками… раннее утро… комары… их улов в ведре – несколько пахнущих тиной молодых щучек и карасей, которых Света, жена Семена, нажарит на завтрак и еще нажарит картошки, а они будут сидеть рядом за деревянным столом и потягивать холодное пиво. Семен будет резать овощи и зелень для салата… одуряюще-жизнерадостно будет благоухать петрушка…

Идиот! Он же еще не стар! И дело можно найти. Де Брагга не шутил… Какой идиот! Потом уже не будет ничего… живи, сколько отпущено!

Он вышел из собственного кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Не торопясь, прислушиваясь, пошел по коридору, от все души надеясь, что еще не поздно, и он успеет… а если нет… тем хуже для них! Предбанник был пуст, дежурного на месте не было, видимо сбежал, почуяв неладное…

Он все так же, не торопясь, вышел из подъезда на улицу, толкнув тяжелую дверь, прошагал мимо своей машины, свернул за угол… подошел к видавшему виды синему «Москвичу». Отпер дверцу, посмотрел на часы… двенадцать минут прошло… всего двенадцать минут!

Минут через сорок, забрав из дома Уинстона, он позвонил Семену и сообщил, что у него все в порядке. Оставил машину неподалеку от нужного дома, приказал Уинстону сидеть, и собирался уже выйти из машины, как вдруг заметил женщину в черном, появившуюся из подъезда. Это была Маргарита Павловна Милосердова, мама Коли.

– Маргарита Павловна, – окликнул ее Маренич, когда она поравнялась с машиной. Женщина вздрогнула и остановилась, не понимая, кто ее позвал. – Маргарита Павловна, садитесь! – Он распахнул дверцу машины. И отвел глаза, встретившись с ее откровенно ненавидящим взглядом. Она прошла мимо, ничего не сказав. Прохожие замедлили шаг в надежде на скандал. Маренич, чертыхаясь, выбрался из машины и пошел за женщиной.

– Маргарита Павловна, – повторил он настойчиво, – остановитесь, нам нужно поговорить.

Она молча шагала вперед. Маренич снова догнал ее и взял за руку. Она повернулась к нему, резко выдернула руку.

– Я сейчас закричу! Не смейте меня трогать! Мне не нужны ваши поганые деньги! – Она пошла прочь, почти побежала.

– Черт! – вырвалось у него. – Что же делать?