Ефим Друц - Волки

Такое состояние нередко овладевало Митей. И освободиться от него было ох как непросто. Прошлое настигало Митю в самые неподходящие моменты. Перед ним возникали образы давно ушедших людей, они действовали, страдали, разговаривали. И Митя чувствовал, что не может освободиться от воспоминаний, не может стать полностью свободным.

В последнее время Митя все чаще думал о Седом. Он возникал в Митиных снах из далекого детства и спрашивал: «Митя, ты же никогда не был таким, как сейчас, что ожесточило тебя?» И Митя отвечал ему: «Люди!» И, помолчав, добавлял: «Да и ты, Седой, приложил руку к этому!» А Седой в ответ улыбался и, как это бывает во сне, начинал таять, а потом и вовсе исчезал. Митя просыпался с ощущением непереносимой горечи…

А жизнь накатывалась, как морские волны: вал за валом. События следовали одно за другим, и некогда было останавливаться для того, чтобы поразмышлять. И все же у Мити созрело решение, с каждым днем все больше и больше укоренившееся в нем: надо найти Седого и поговорить с ним. Это было опасно, все же он в розыске и открыто появляться возле своего дома уже не может. Митя начал искать ходы к Седому.

Но выбора у него не было, и Митя решил рискнуть. Он послал молодых цыган в тот бар, где был убит Бамбай, посмотреть, что там творится и не крутятся ли «хвосты» вокруг. Сам Митя тоже готовился к посещению бара. В нем наверняка можно было встретить человека, который знал или имел ходы к Седому.

Цыгане вошли в бар свободно и уверенно, так, как они привыкли входить всюду. Народу было немного: за одним из столов сидела молодая пара, парень в кожаной куртке и девица с бегающими по сторонам глазами. Они медленно потягивали пиво из импортных бутылок и о чем-то оживленно разговаривали. Юркий невысокого роста цыган, по кличке Перец, подошел к стойке, за которой возвышалась дородная женщина, лет сорока пяти, и спросил:

— А что, милая, не было ли шума у вас в заведении?

Женщина удивленно посмотрела на цыгана и довольно резко проговорила:

— Что надо?

— Ну зачем же так, милая? — снова задал вопрос Перец. — Надо нам выпить и закусить, а заодно и поговорить, а ты как-то не по-людски…

— Что будете пить? — спросила женщина.

— А это мы посмотрим, — сказал Перец и отошел к своим друзьям, усевшимся за стол.

— Ну, ромалэ, пропустим по маленькой, а? Или потом?

— Можно, отчего не выпить, — сказал Мишка-цыган.

— Давай, — крикнул Перец женщине, — неси пару бутылок водки и пожевать чего-нибудь.

Через несколько минут женщина уже суетилась возле, стола, за которым сидели молодые цыгане. Приветливо улыбаясь, она расставляла всевозможные закуски. Когда барменша собралась уходить, Перец остановил ее, потянул за рукав.

— А скажи-ка, милая, тут у вас недавно заварушка была, не знаешь ли чего об этом?

Женщина испуганно отшатнулась. Чуть отдышавшись, она схватилась за крестик на груди и прошептала:

— Вот вам крест, ребята, не знаю я ничего, не мое это дежурство было.

— Не бойся, — успокоил ее Перец, — ты-то здесь при чем? Нам просто кое-что узнать надо. Народ разный сюда ходит… Ты местная?

Вопрос прозвучал неожиданно резко. Женщина вздрогнула и собиралась уже кинуться за спасительную стойку бара, но Перец снова схватил ее за рукав.

— Нет… я… то есть…

Она замолчала.

Что она могла сказать этому молодому цыгану, вопрос которого означал только одно: «Ты все знаешь, не скрывай, а то тебе плохо придется…»

— Местная ты, местная, — настойчиво твердил Перец, — и всех, кто сюда ходит, хорошо знаешь.

— Местная я!.. — истошно прокричала женщина.

— Кто этот, который убил нашего брата?

— Из блатных, — испуганно проговорила женщина, — в большом авторитете он был когда-то.

— Это мы и сами знаем, а вот как его отыскать?

— Не знаю я этого, ребята, не знаю, откуда мне знать?

— Врешь ты, курва, боишься…

Увидев мелькнувший перед ней нож, женщина упала на колени.

— Не тронь ее, Перец, она и так все скажет, — сказал Мишка.

Из-за стойки бара раздался собачий лай.

— Успокой пса, — приказал Перец, — а то мы пришьем его.

— Замолчи, Карден, — крикнула женщина.

С противоположной стороны от входа, из подсобки, вышел высокий широкоплечий мужчина.

— Что тут случилось, Наташа? — спросил он.

Но она только промолчала. Мужчина быстро сообразил, в чем дело, и спокойно, словно уже привык к подобным ситуациям, обратился к цыганам:

— Отпустите ее, со мной говорите.

— Цыц, ты, — прикрикнул на него Перец, — с тобой особый разговор будет. — И он достал пистолет.