Ефим Друц - Волки

— Здоров, пацан, — поприветствовали они Митю как ни в чем не бывало. — Ты что, болел, что ли?

— Болел, — ответил Митя и отвернулся.

— Вот дурачок, — сказала она, — ну, совсем как маленький… — И, презрительно пожав плечами, отошла в сторону…

— Наташ!.. — позвал ее Митя, но она не откликнулась…

Сон сменился, и Митя уже увидел торопящегося куда-то Жигана. Он смотрел на часы. На них было без трех минут шесть. Надо было успеть домчаться до сквера на Болотной, куда запиской вызвала его Наташка. Чуть не сбив с ног проходившего мимо парня, Жиган юркнул в подворотню. Он решил бежать проходными дворами. Наташка ждала Жигана на обычном месте, она взяла его под руку и увлекла за собой в боковую аллею.

— Послушай, Жиган, — затараторила она, — ты только не дергайся. Славку-гитариста зарезали!..

— Кто? — еле слышно вымолвил Жиган.

— По-разному говорят, кто считает, что это не наши урки — приезжие, а кто на Крота тянет… Мазу Славка держал на них, ну и…

— Верно знаешь? — все так же тихо спросил Жиган.

— Еще бы, все наши знают, все, кроме тебя. Где ты только болтался в последнее время?

— Ладно, — сказал Жиган, — увидимся. — И, отвернувшись, побежал.

Наташка похолодела. Она знала, что наступает период, которого страшились даже блатные, — приближалась резня. Славка-гитарист не был уркаганом, но смерти его Жиган никому не простит…

Жигану надо было все обдумать. События последних дней были слишком серьезными и требовали основательных размышлений, а Жиган не любил ждать. И потому сейчас, немного успокоившись, разговаривал сам собой:

— За спиной — многое: несколько сроков, долгое, еще и теперь продолжающееся одиночество, мать, она обязательно сопьется, если со мной что-то произойдет. Стоит ли все это сбрасывать со счетов, прежде чем идти к Кроту? Он, этот Крот, глуп, и я могу убить его. Но он сам не ведал, что делал, когда убивал Славку. Он сам наверняка трусит и наверняка пытается где-нибудь отлежаться. Он знает, что я буду искать его. А Славке уже не помочь. А может, Крот убил Славку случайно, спьяну всадил нож? Так что же мне делать, как поступить? Я не могу жить, если прощу Крота. Мать Славки не простит мне этого, она знает, что я отвечал за жизнь ее сына, хотя тот и не был вором…

Жиган вздрогнул. Перед ним стоял Крот. И с ним не было других людей. И Крот никуда не бежал, не старался укрыться. Он держал в руках нож и протягивал его Жигану.

— Убей меня, Жиган, — сказал он. — Я был пьяным и не понимал, что происходит. Я не хотел убивать Славку. Так получилось, понимаешь, Жиган, так уж вышло…

Взяв нож из рук Крота, Жиган поднял его для удара. Крот как-то неестественно упал на землю и пополз.

— Я не убивал Славку, Жиган, — всхлипывал Крот, — не убивал.

— Кто же? — отрывисто спросил Жиган, — смотри, собака, под нож подводишь!

— Филин! Фи…ли…н!

— Врешь?!

— Чтоб мне…

Крот вытащил маленький крестик и поцеловал его.

— На моих глазах…

— Рядом с ним поставлю.

Крот обхватил руками голову и завыл…

В подвальном помещении котельной, где обычно собирались голубятники, чтобы послушать наивно-романтические, наполовину вымышленные истории об удачливых ворах и красавицах из притонов, в глубине, на старой бочке сидел Митя и прислушивался к доносящимся до него негромким голосам. Говорил Филин.

— Что, урки, любите красиво жить?

Урки молчали, отсиживались.

— Молчите! — продолжал Филин. — Ничего, придет время, заговорите, когда самим выбирать придется. А придется выбирать, обязательно. И Жиган вам, урки, не поможет…

— Кончай нудить, Филин, возьми гитару, спой лучше, — говорил Седой.

— Я тебе дам — нудить, — приходя в боевое настроение, начал было Филин.

— Ну чего ты дашь? — задирался Седой. — Лучше скажи, за сколько ты своих продал? А? Когда голубятню ходили брать, что, не помнишь?! Так я и думал. А если я Жигану скажу?..

— Ты что, очумел? — вскрикнул Филин. — Да чтоб мне сквозь землю провалиться… чтобы своих… чтобы я Жигана продал…

— Кончай, — ухмыльнулся Седой, — мне бахрушинские пацаны все сказали… Не буду я пока Жигану трепать, погожу немного…

Филину передали гитару, и он, медленно перебирая струны, запел грубым, охрипшим от водки голосом:

Пацаны и впрямь представляли себе эту бухту и закованных в кандалы людей в серой арестантской одежде. Филин никогда не был в тюрьме, он скитался по ближним лагерям, просто само слово «блатной» да и несколько сроков в придачу производили на ребят сильное впечатление. Филин представлялся им кем-то вроде наместника воровского бога на земле. Конечно, только после Жигана.