Жорж Сименон - Мегрэ в кабаре «Пикрат»

— Как дела, старик?

— Ну, значит, так…

Это означало примерно следующее: Лоньон готов отвечать на вопросы, но Мегрэ не должен забывать, что это именно Растяпа должен был проводить следствие, если бы не вмешательство Уголовной полиции, и он, который знает Монмартр как собственный карман и со вчерашнего дня ни на минуту не присел, должен теперь рапортовать, как новобранец капралу.

Лоньон стиснул губы, и Мегрэ понял, о чем думает инспектор: «Будет, как всегда. Комиссар сейчас вытянет из меня всю информацию, а потом, может быть, уже завтра, в газетах напишут, что Мегрэ успешно завершил дело и снова будут превозносить его методы и проницательность».

Лоньон давно убедил себя, что Мегрэ занимал пост комиссара, а другие, в таком же, как у Растяпы, звании, служили в специальных оперативных бригадах, вместо того, чтобы, как он, просиживать штаны в окружном комиссариате, только потому, что у них имелись связи в высших сферах или же они родились под счастливой звездой. По мнению Растяпы, он был самым лучшим полицейским инспектором Парижа, но, увы…

— Где ты взял этого хлюпика?

— На Северном вокзале.

— Когда?

— Полседьмого утра. Было еще темно.

— Ты знаешь его?

— Давно. Уже восьмой раз его задерживаю. Это Филип Мортемар, его отец — профессор университета в Нанси.

Странно, что Лоньон удосужился выдавить из себя столько информации за один присест. Мегрэ увидел, что его ботинки грязны и порядком поношены, наверное, промочил ноги, а брюки были до колен забрызганы грязью.

— Когда консьержка вспомнила о молодом длинноволосом парне, ты сразу понял, о ком идет речь?

— Я хорошо знаю мой участок.

И у этой реплики был глубокий подтекст: Мегрэ и его людям нечего делать на чужой территории.

— И ты пошел к нему. Кстати, где он живет?

— В комнатенке для прислуги, на чердаке. Бульвар Рошешуар. Но дома его не застал.

— Когда это было?

— Вчера, в шесть вечера.

— Он уже бегал по Парижу с чемоданом?

— Еще нет.

Вне всякого сомнения, Лоньон был лучшим гончим псом парижской полиции. Он шел по следу, даже если не был уверен, что это — единственный правильный след, и скорее бы умер, чем повернул назад.

— И ты искал его до утра?

— Знаю места, где мы могли бы пересечься. У Филипа не было денег на дорогу, и он заходил во все кафе, где мог встретить знакомых. Как только собрал деньги, вернулся за чемоданом.

— Откуда ты узнал, что он собирается уезжать именно с Северного вокзала?

— От одной ночной пташки, которая призналась, что ее приятель сел в автобус на площади д’Анвер. Я нашел его в зале ожидания.

— А что ты с ним делал все утро?

— Доставил на свой пост, чтобы допросить.

— Результат?

— Ничего не знает или говорит, что ничего не знает.

Мегрэ вдруг показалось, что инспектор спешит, но совсем не для того, чтобы улечься спать

— Я вам его оставлю?

— Ты написал рапорт?

— Отдал своему комиссару.

— Значит, это Филип снабжал графиню наркотиками?

— Или она его. Их часто видели вместе.

— И давно они знакомы?

— Несколько месяцев. Если я вам больше не нужен…

Лоньон явно что-то скрывал. Или Филип все-таки проговорился, или сам инспектор во время ночного патрулирования получил новую информацию, что открыло перед ним очередную возможность отличиться, и сейчас Растяпе не терпелось бежать, чтобы другие опять не перешли ему дорогу.

Мегрэ тоже знал Монмартр и мог себе представить «веселую» ночь инспектора и Филипа. Чтобы найти денег на билет, мальчишка должен был встретиться с несколькими десятками таких же, как он, опустившихся на самое дно людей. Он приставал к девушкам, торчащим у ворот подозрительных гостиниц, мучил слезными просьбами обслугу и портье ночных кабаков. А когда наступала глухая ночь, пробирался в притоны, где ловили наркотический кайф его приятели, такие же безденежные, как и он.

Раздобыл ли Филип хоть немного зелья для себя? Если нет, то сейчас у него может начаться ломка.

— Я могу идти? — нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, спросил Лоньон.

— Спасибо, ты славно поработал.

— Я не думаю, что это Филип убил графиню.

— Согласен.

— Вы арестуете его?

— Вполне вероятно.

Лоньон наконец ушел, и Мегрэ отворил дверь в комнату инспекторов. На столе лежал открытый чемодан. Филип стоял рядом. Его лицо цветом и какой-то странной студенистой консистенцией напоминало растопленный парафин. Когда к нему приближался кто-то из инспекторов, он вскидывал руки, будто боялся, что его начнут бить.