Ирина Зарубина - Без прямых улик

— Скажи, а разве прокурору города можно отказать? Какой морг?

Главный назвал адрес.

— Хорошо, пошлю туда людей. Часа через два будут на месте. Устроит?

— Устроит? — спросил Владимир Иваныч у Дежкиной.

Та обворожительно улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй.

— Долг платежом красен, — буркнул, улыбнувшись, Малютов. — А себе дискету оставила?

— Зачем мне? — легкомысленно произнесла Дежкина. — Я в компьютерах не разбираюсь.

— Никогда еще не присутствовала при вскрытии? — спросила Клавдия у Ирины, с интересом разглядывающей обшарпанную металлическую дверь морозильного помещения.

— Не-а… — покачала головой та. — И, честно говоря, не очень-то и тянет.

— Понимаю. — Клава улыбнулась и выудила из сумочки пакет с помятыми эклерами. — Будешь? А то я так ничего и не съела за целый день.

— Что, прямо здесь? — Ирина недоуменно посмотрела на Дежкину.

— Ух лучше здесь, чем там. — Клава кивнула на дверь.

Дверь наконец открылась, и из нее вышел коренастый санитар с красной физиономией и белесыми от спирта глазами.

— Пошли, они уже на подъемнике в анатомичку поднялись.

— А может, я тут подожду? — робко спросила у Дежкиной Ирина.

— Милая, тут не экскурсия, — Клава облизала крем с эклера и строго посмотрела на нее. — И потом я тебя предупреждала?… Сама напросилась.

В анатомичке уже горел свет, и трое молодых парней звякали инструментами, раскладывая их по лоткам.

— А где тело? — спросила Дежкина, заглянув в полутемную прозекторскую.

— Как где? — пожал плечами один из парней. — На столе.

Тело действительно лежало на железном столе. Просто оно было настолько худым и тощим, что Клавдия его не сразу заметила. Она не могла поверить своим глазам. Неужели человек может так выглядеть в конце двадцатого века, в цивилизованной стране? Когда-то она видела хронику, снятую в немецких концлагерях. Это тельце как будто сошло с тех пленок.

— А почему она такая худая? — тихо спросила Клавдия у Романа, старшего в бригаде. — Это что, после разморозки?

— А у вас курица после разморозки тоже худеет? — пошутил Роман, мельком глянув на Ирину. — Ну так что нас интересует?

— Ну как что? — Клава пожала плечами. — Причина смерти, конечно.

— И все? — удивился он.

— А что еще?

— Ну чем болела, чем питалась в последнее время. Хотя, глядя на нее, не скажешь, что она вообще чем-то питалась. Какие таблетки принимала, болела ли венерическими заболеваниями, вступала ли в половую близость перед смертью. Хотя это вряд ли. — Роман опять покосился на Калашникову.

— Насчет половой близости — это вы действительно загнули. — Клавдия задумалась. — А могли бы вы узнать, были у нее при жизни провалы в памяти или нет?

— Вот это точно не могу. — Роман развел руками. — Голова предмет темный, как в кино говорили, исследованию не подлежит. Если только по ней не били тяжелыми предметами.

— Хорошо, давайте тогда все, что можете. — Клава посмотрела на часы. — Это долго?

— Ну, часика через два… — Роман пожал плечами.

— Так долго? — ахнула Калашникова.

— А как же? — Роман улыбнулся ей. — Вскрытие легких, брюшной полости, черепной коробки, потом еще анализы кала, мочи…

Клавдия вдруг ярко вспомнила свой сон. А Калашникова чуть не взвизгнула:

— Все, спасибо, хватит! Можете не продолжать. — Ирина заткнула уши. — Где тут у вас телефон? Мне дома надо предупредить.

— Начинайте, я буду в соседней комнате, — сказала Клавдия, когда Ирина ушла.

Парни пошли в прозекторскую, а Дежкина отправилась разыскивать стажерку.

Ирина сидела в умывальнике и тщательно вытирала носовым платком размазавшуюся по лицу тушь.

— Что, трудновато с непривычки? — Клава подошла и присела на лавку рядом с ней.

— Трудно — это еще слабо сказано. — Ира как-то странно посмотрела на Дежкину. — Вы-то как можете? Вы же женщина.

— Я следователь. — Клава улыбнулась и развела руками. — А этот вид спорта не делится на мужской и женский. А что касается того, как я могу это выносить, так я тебе скажу, что с большим трудом. Ты в свой первый раз тушь по лицу размазала, а я всю уборную, пардон, заблевала. И во второй тоже, и в третий. Так что чем раньше начнешь, тем лучше для тебя же. Потому что как же ты тогда сможешь работать? Ладно, посиди тут, приди в себя маленько, а потом возвращайся…

— Ну что тут у нас? — спросила она, войдя в прозекторскую.

Роман поднял на нее глаза и тихо сказал:

— Ужас. Просто ужас. Я такого никогда не видел.