Ирина Зарубина - Без прямых улик

— А как же, — гордо ответил Петр, но тут же сник. — А что, нельзя?

— Да нет, почему… А скажи, Петь, тринадцатого, когда старуха пропала, ты их никуда не возил?

— Нет, а зачем? У них своя тачка есть. «Нива»… — Давыдов вдруг громко сглотнул и перешел на шепот: — Вы что, думаете, что бабка эта не сама…

— Прости, Петь, но это как раз уже не твое дело, пока, по крайней мере, — ответила Дежкина. — И про это рассказывать нельзя, понял?

— …Да че, прямо сейчас можешь и забирать. — Степан захлопнул журнал и зевнул, хрустнув скулой. — Гроб-то есть уже?

— Нет, нету пока. — Небольшого роста лысоватый мужчина, несмотря на прохладу морга, сильно потел и все время протирал плешь мятым платком. — А что, обязательно только в гробу?

— Да нет, не обязательно. — Степан удивленно посмотрел на этого странного мужичка. — А как же ты ее повезешь?

— Так я на машине. — Мужик кивнул на окно, за которым стояла бежевая «Нива».

В соседней комнате зазвонил телефон.

— Че, прям так, в машине, и повезешь? Она ж это… мертвая маленько. Оставь до утра, завтра с гробом приедешь, чтоб по-людски…

— Ничего-ничего, я ее на заднее сиденье положу. Вы мне только это, справку выпишите.

Телефон продолжал звонить.

— Ну, хозяин-барин. — Степан ухмыльнулся и покачал головой. — Выпишем, конечно. Как же без справки.

Он вынул справку и начал заполнять.

— Я как, могу уже грузить? — спросил мужик, вытирая опять вспотевший лоб.

— Да что тебе так не терпится? — воскликнул Степан, выводя корявые буквы на желтом листке. — Федоричев Антон Иваныч?

— Ильич, — поправил мужчина. — Антон Ильич. Так я могу грузить?

Телефон все трезвонил и трезвонил. И вдобавок ручка у Степана перестала писать.

— Погоди, сейчас заполню, тогда помогу. Только за другой ручкой схожу.

— У меня есть. — Антон Ильич суетливо полез в карман пиджака. — Сейчас, сейчас.

— Не надо, у меня своя, — сказал Степан и побрел в соседнюю комнату.

— Але, кого надо? — поинтересовался он, сняв трубку.

— Московская прокуратура, следователь Дежкина. Это морг?

— Ага, морг, — ответил Степан. — А что такое?

— Скажите, Редькину Дарью Александровну еще не вскрывали? Она поступила вчера как неопознанная.

— Нет, не вскрывали. И не будут.

— Как это, не будут? Почему?

— Потому и не будут. А че, труп криминальный? Родственники вон за ней приехали.

— Уже приехали? — перебила Дежкина санитара. — А кто приехал?

— Федоричев Антон Иваныч. Или Ильич. Вот он, в соседней комнате.

— Не отдавать! Ни в коем случае не отдавать. Пока не проведете вскрытие — не отдавать никому.

— Да не могу я. Нет у нас патологоанатома, какое может быть вскрытие. И потом, не было такого распоряжения.

— Так вот вам мое распоряжение. Не отдавать ни в коем случае! — потребовала Клавдия.

— Вот большое вам спасибо. Вы мне постановление с печатью привезите, тогда распоряжайтесь. Есть у вас такое постановление?

Постановления у Клавдии не было.

Антон Ильич между тем прохаживался по холодильному отсеку и с интересом поглядывал на торчащие с полок голые пятки. Интересно, а какие из них ее…

— Есть. Есть у меня постановление, — соврала Клавдия. Главное сейчас выиграть время. А постановление она из прокурора выбьет. Только бы сейчас старушка не уплыла.

— Ладно. Не отдам, — почему-то обрадовался санитар. — А то этот, родственник… Прям сейчас ее под мышкой отнести готов. Не терпится ему.

— Завтра утром я с постановлением у вас, — сказала Клавдия и повесила трубку.

Это было приятно. Хоть какое-то развлечение, а то за целую смену только один раз ошиблись номером. Интересно будет посмотреть на рожу этого потного коротышки, когда он узнает, что не получит свою бабульку.

— А где она? Можно мне пока посмотреть? — спросил Антон Ильич, когда Степан вернулся в холодильник. Он выбрал одни подходящие пятки и загадал — если угадал правильно, то поедут отдыхать летом в Пицунду, а если неправильно, то сделают в квартире хороший ремонт.

— Смотри. Мне что, жалко? — Степан пожал плечами. — Пошли, покажу.

Нет, он ошибся. Старуха лежала в другом месте, и пяток ее совсем не было видно. Федоричев посмотрел на ее посиневшее, словно пергаментом обтянутое лицо и подумал, что да, смерть действительно не красит никого.

— Она?

— Она. — Он кивнул и посмотрел на часы. — Она, моя мать…

— Вот и хорошо, что опознали. — Степан снова накрыл старуху брезентом. — Завтра днем позвоните, мы вам скажем, когда можно забрать.