Ольга Гаврилина - Несемейное счастье

– Да, сейчас пришлю.

Дана продолжала делать вид, что не видит разбитого стакана.

– Так что у нас с ДНК и курткой Паролизи? – повторила Лола, отпив горячий кофе и почувствовав, как обжигающий напиток, словно живая вода, возвращает ее к жизни.

– Вот этим сейчас и занимается полиция. Куртка его, а кровь на ней, как ты знаешь, его жены, Меланьи, и здесь как раз ничего не изменилось. Но Паролизи заговорил, и картина убийства постепенно проясняется, но требует тщательной проверки. Есть там какая-то серьезная «закавыка», которую сейчас выясняют. Обещали мне сбросить всю информацию, когда сами будут во всем уверены, осторожничают после неудачной пресс-конференции.

– А с ножом с этим что? Ирена его действительно с собой носила?

– Да, носила, это еще с Сицилии у нее привычка, где она и познакомилась с Паролизи. Полиция все разузнала: Ирена из семьи известного мафиози, который сейчас в тюрьме, и один из ее братьев занял его место. С детства она росла и играла с братьями, и все их так называемые игры представляли собой настоящую подготовку к войне с полицией. Отсюда и умение владеть ножом, и не только. Помнишь заключение экспертизы, где говорилось о профессиональных ударах?

– Помню, конечно. Да и Оксана мне рассказывала про эту финку, которую Ирена требовала класть на место.

– Из-за этих ударов полиция любовницу Паролизи, солдатессу, забрала, не задумываясь, уверенная, что таких совпадений не бывает и что только хорошо обученная Людовика могла так нанести удар.

В номер постучала горничная и собрала осколки.

Лола и Дана молча наблюдали за ее движениями. Стекла гулко сыпались в пластиковое ведро.

– Но Меланья не умерла сразу, – продолжила Дана, когда дверь за горничной закрылась. – Она упала вперед и, видимо, истекая кровью, старалась перевернуться на спину, чтобы легче было дышать. Именно этот момент и предстоит выяснить полиции: кто и когда добил бедную Меланью.

– Если Ирена, как ты говоришь, больной человек, ее признания могут считаться легитимными?

– Если все факты подтвердятся и совпадут со всеми экспертизами ДНК и так далее, то, конечно, да. – Дана участливо подвинула Лоле плетенку с корнетто. – Хочешь еще?

– Нет, спасибо.

Наверное, у всех народов считается, что душевную боль можно заесть. Лола вспомнила, как в самые тяжелые моменты жизни мама закармливала ее сладким.

– И все-таки я не понимаю, как можно обойти факты, свидетельствующие против Паролизи. Да и почему он сразу не признался, а играл в молчанку и даже куртку свою спрятал, коль уж решил, что должен заплатить за убийство, – с сомнением проговорила Дана.

– Мне кажется, я понимаю почему. – Лола начала погружаться в работу.

– Наверное, понимаешь, ты же с ним неоднократно лично общалась. И почему же?

«Это хорошо, что Дана начала язвить, значит, я уже не выгляжу бедной и покинутой».

Лола действительно постепенно приходила в себя.

– Ему, как любому нормальному человеку, не хотелось в тюрьму, тем более что это грозило пожизненным заключением, и он до последнего надеялся, что Ирена явится в участок сама.

Вот что имел в виду Паролизи, когда у себя дома говорил, что хочет просить преступника прий- ти в полицию самому, и именно эту мысль он пытался передать мне, когда я навестила его в полиции! А когда я заявила, что все думают, что он убийца, а его солдатесса – сообщница, он принял окончательное решение, выдав, что виноват во всем только он.

Лола вспомнила радостных полицейских, отвешивающих ей комплименты за то, как она умело раскрутила Паролизи.

– Так, может, ты мне тогда объяснишь, почему вообще Паролизи решил взять вину на себя? Мало ли бывших любовниц и любовников, которые убивают жен и мужей, только я что-то не слышала, чтобы их кто-то спасал от тюрьмы таким способом, – иронично заметила Дана.

– Скорее всего у него были особенные отношения с Иреной, – задумчиво произнесла Лола.

– Это она думала, что у них отношения особенные, это она любила его до безумия, и это она приехала за ним из Сиракузы. А ему было по фигу! – уверенно заявила Дана.

– Мне кажется, он даже не подозревал, что любовь Ирены настолько сильна и безрассудна, а понял это, только когда она уже убила Меланью. Мы начинаем понимать многое, только когда теряем близкого человека. Я считаю, что и отношения с солдатессой повлияли на его желание все взять на себя. Наконец-то он увидел свою вину в связях, которые заводил на стороне и в которых запутался, и решил расплатиться по полной уже перед мертвой Меланьей, да и перед Иреной тоже.